Трое из ларца и Змей Калиныч в придачу

Но братья по разуму все решили за нас. Несколько лазерных игл вонзились в трещину, от чего она вспыхнула рубиновым светом. Скорее всего, огонь был предупредительный. С их-то техникой промахнуться?

Горыныч стартовал резво, рванул вперед, что скакун арабский, так что Митника спасла только его необыкновенная реакция. Дед мгновенно устремился к трещине спиной вперед, и только у самой скалы перевернулся, одарив нас напоследок ободряющим взглядом, мол, за мной, не боись, хлопцы.

Я не стал закрывать глаза, как Заика, а смотрел назад, откуда к нам стремительно приближались два треугольных аппарата, три сигароподобных, одна тарелка и еще с десяток шаров. И все палили, да так, что скала дрожала от попаданий, осыпая нас осколками камней. Странно все же, что они так безбожно промахиваются. Или как?

– Держись! – этот крик Васи заставил меня посмотреть вперед.

Зигзаг рубинового цвета мгновенно вырос перед глазами. Мы не разобьемся, промелькнуло в голове. Мир разнообразен и многолик, только нужно в это поверить, говорил я себе. Ты же поверил в рождающуюся из озера Луну, в Митника, в Устину и ее дочь, в Черницу, в единство трех Миров, поверил и принял как истину, как аксиому, как константу, незыблемую, фундаментальную. Поверь и здесь.

Дальше все произошло мгновенно. Зигзаг принял нас в себя, погасив целый сноп вражеских лучей, отделив от преследователей неким экраном, защищавшим от всего. Теперь мы летели не сквозь него, а в нем, постепенно углубляясь в вязкую субстанцию насыщенного алого цвета. Это было так, словно движение происходило в неком киселе, но легко, непринужденно, как в невесомости. Я чувствовал, что эта субстанция обтекает лицо, нежная и шершавая одновременно. И, что самое интересное, она никак не влияла на зрение. А что, если закрыть глаза, мелькнуло вдруг в голове? Так и сделал. Думать ни о чем не хотелось. Необычный полет расслаблял. Хотелось, чтобы он длился вечность, не прекращался ни на минуту. Оказалось, что я мог видеть сквозь закрытые веки. Не спрашивайте меня, как, все равно не смогу объяснить. Это все равно, что каждой клеткой своего тела воспринимать информацию, впитывать ее в себя губкой. Вот зигзаг начал уменьшаться в размерах. Не мы теперь летели в нем – он растворялся в нас. Я мог только видеть внутренним зрением, как где-то в районе третьего глаза, над переносицей, несколько раз ярко вспыхнула, словно заклеймилась, руна Сила, о которой нам рассказывал Горыныч. Очередная инициация? Возможно. Еще не открывая век, я видел, что зигзаг мгновенно сменился широким полем, вполне земным. Только поле это какое-то странное. Земля так была перемешана со снегом, что теперь представляла собой грязно-серый ковер. Снег? Откуда он здесь взялся? Или это происки Ледницы?

А на горизонте, там, где Луна уходит за горизонт, в утреннее небо вздымаются жирные клубы дыма вперемешку с языками пламени. Запаха еще не слышно, но даже на таком расстоянии я четко ощущаю его. Запах смерти трудно спутать с чем-то другим.

ГЛАВА 23

– Калиныч, давай на посадку, – приказал Паляныця.

Я открыл глаза. Светало. Луна действительно черпала краем горизонт, а у его кромки осажденный город исходил в небо дымом и огнем. Он был построен на широком холме, который с трех сторон огибала река, а с четвертой – болотистая местность, чтобы противник не мог близко подволочь осадные машины. Классика! Вокруг него, по берегам реки, развернуло свои боевые порядки войско, которое обстреливало стены из пращ и катапульт. В километре от бранного поля чернел лес.

Митник летел рядом, указывая змею на удобное место для посадки возле небольшой рощицы. Приземлились. Я ступил на землю, несколько раз согнулся-разогнулся, взмахнул руками, разминая затекшие мышцы.

– Что за движуха? – спросил Паляныця Митника, кивая на зону боевых действий.

– То орда Батыя осаждает Козельск, – ответил тот.

– Чего? – глаза Заики чуть не выскочили из орбит. – Это же… это… Ленчик, какой это год?

– Если память мне не изменяет – 1238 от рождества Христова, – ответил я, конкретно сомневаясь в своем здравии. – Митник, ты ничего не перепутал?

– А я-то еще сумлевался: как так я прилежно провел стольких померших по Смородине? – усмехнулся загадочно дед. – А оно – вон оно что!

– Можешь выражаться яснее?

– Как же так? – не унимался Вован, словно и не слышал ни меня, ни проводника. – Ты не говорил, что придется во времени перемещаться.

– Митник, объяснись, будь добр, – потребовал Вася спокойно, но я-то видел, скольких усилий ему это стоило.

– Ну, добре, – дед достал карту, развернул ее. – Глядите.

Мы присели на вязкой земле. Горыныч просто опустил свои головы сверху. Какая польза от длинных шей!

Тем временем Митник провел рукой над картой, активируя маршрут. На этот раз карта эшелонировалась в трехмерном формате. Линии, соединяющие точки, расположились по высоте, то поднимались, то опускались ниже горизонта.