Трое из навигацкой школы (Гардемарины, вперед - 1)

"К барину без парика входить, все одно, что голому! " - и ругается непотребно. Лука этот... - Он задохнулся от невозможности подыскать нужное слово. - Как в Москве жили, а? Сами себе хозяева...

- Побойся бога, Гаврила, - укоризненно сказал Никита. - Ты ли не живешь здесь как хочешь?

Гаврила только рукой махнул и пошел прочь. В этот момент дверь отворилась и в комнату ворвался Александр. Алеша вскочил со стула. Друзья обнялись.

- Сашка, как я рад тебя видеть! И какой ты стал франт! Не отстаешь от Гаврилы.

- При чем здесь Гаврила? - обиделся Белов, но видно было, что ему приятно восхищение Алексея. Он сел на краешек стула, непринужденно отставив ногу в модном, с узорной пряжкой башмаке. - Кончились, бродяга, твои скитания? Никита рассказал мне. о твоих приключениях.

- Не обо всех, - быстро уточнил Никита.

- Это я понял.

- За побег по закону нас должны смертию казнить, за опоздание определить в каторжные работы. А про нас просто забыли.

- Простим это России, - усмехнулся Никита. - Пусть это будет самым большим ее недостатком! Алеша восторженно захохотал.

- У меня теперь усы растут. И никто не сможет заставить меня играть в театре!

- Некому заставлять-то, - глухо сказал Саша, и сразу тихо стало в библиотеке.

Никита нахмурился, отошел к окну. Улыбка сползла с лица Алексея, он замер с полуоткрытым ртом: "Ну... говорите же! "

Из собора Успенья Богоматери донесся стройный хор, шла вечерняя служба. Одинокое, заштрихованное решеткой окно теплилось неярким розовым светом, и казалось, что решетка слабо колеблется, вибрирует, * как натянутые струны. Вслушиваясь в далекие голоса, Никита рассказал про казнь осужденных.

- Господи! Что ж так свирепо! - Алеша с трудом дослушал рассказ до конца. - Что они такое сделали? Не помог я Анне Гавриловне...

- Не кори себя, Алешка. Даже если б мы успели передать бумаги по назначению, это вряд ли что-нибудь изменило.

"Бумаги? Они-то про какие бумаги толкуют? Весь мир помешался на самых разнообразных бумагах! " Эта чужая тайна, в которую Никита сознательно или по забывчивости не посвятил его, больно задела Сашу, и неожиданно для себя копируя интонации Лядащева, он назидательно произнес:

- Они враги государства. Может, на жизнь государыни они и не покушались, да болтали лишнее.

- А хоть бы и покушались! - запальчиво откликнулся Никита. - Знаешь, что такое остракизм? Не кажется ли тебе разумным заменить кнут глиняным черепком? Государство от этого только выиграет.

- Я понимаю, Саш, что они заговорщики, - покладисто сказал Алеша. Елизавета - дочь великого Петра... Но страшно, когда кнутом бьют, и особенно женщин. Ведь повернись судьба, и тот, кого сегодня бьют, завтра сможет наказать палача. А женщины совсем беспомощны. Я казнь никогда не смотрел и смотреть не пойду.

Саша разозлился: "Рассуждают, как дети. А пора бы повзрослеть! Этому очень способствуют беседы с Лестоком в ночное время. С ним хорошо говорить про глиняные черепки. Он поймет... " И уже не пытаясь скрыть раздражение и обиду, он процедил сквозь зубы:

- Не пойдешь, значит, на казнь? А тебе ее и так покажут. Забыл, что Шорохов рассказывал? Протащат матроса под килем да бросят у мачты подыхай! А он, сердечный, лежит и ждет, когда же судьба повернется, чтобы он мог наказать "обидчика"!

- А ты злой стал, Белов, - нахмурился Никита.

- А я никогда и не был добрым.

- Моих матросов никогда не будут килевать, -страстно сказал Алеша. Смотри и ты, чтобы гвардейцы берегли душу и тело людей.

- Пропади она пропадом, эта гвардия!

- Вот как! Ты уже не хочешь в гвардию? - Никита изобразил на своем лице величайшее изумление. - Как же так? Гвардия - вершина твоих мечтаний. "Garde" - древнее скандинавское слово, сиречь "стеречь". Еще в древних Афинах существовало такое понятие, как гвардия. Правда, тогда гвардейцы назывались скромнее - "телохранители". Полководец набирал их из пельтастов - наемников. Маленький щит, кольчуга на груди и уменье вести бой в рукопашных схватках...

- Прекрати! Ты злой стал, Оленев! - Саша понимал, что разговор пошел совсем "не туда", но уже не мог остановиться. - Что ты паясничаешь? Милость государыни Бестужевой жизнь спасла. Три года назад ее лишили бы не только языка, но и головы. Это надо помнить и не говорить ничего лишнего!

- Уж не обидно ли тебе, что Бестужеву били вполсилы? Надо было ей, изменнице, хребет переломать! - крикнул Никита.

- Почему вполсилы? - Алексей схватил Никиту за руку, пытаясь привлечь к себе внимание и предотвратить неминуемую ссору.

- Да крест Анна Гавриловна палачу дала. - Вспомнив подробности казни, Никита сразу остыл. - Крест весь в алмазах. Считай, Бестужева палачу целое состояние подарила.

- Откуда у нее в крепости крест оказался? Неужели не отняли?