Трое из Скотланд-Ярда

— Угу. Вот только не начинай мне снова рассказывать о сестре, — замахал руками Брайан. — Это дело старое, не будем к нему возвращаться. Вот, лучше закури.

Младший Несбит протянул Артуру скрученную бумажку с зелёным содержимым.

— Воздержусь, — сквозь зубы прошипел полицейский.

— Как знаешь. Тогда я сам. Давай за мной.

Несбиты оказались в комнате, которую раньше гордо называли гостиной. Сейчас же во всех углах сидели, лежали и находились в различных позах друзья Брайана. Все они принимают наркотики большую часть жизни. Вряд ли хоть кто-то из них заметил появление нового гостя, а если и заметил, то отреагировать никак не мог. Всюду летали облачка дыма от скуренных сигарет, группой лежавших в щели старого дивана. Смесь запахов нервировала полицейского, он не мог разгадать ароматы, если их можно так назвать.

— Давай к делу Брайан, — прищурился Артур. — Меня прислал Фредерик Абберлайн.

— Тот мужик, который работал с отцом?

— Именно. Видишь ли, для него я пока не представляю особой ценности. Я участвую в расследованиях, но этого мало. Мне нужен собственный трофей. Однажды я заметил, как трое оборванцев пристают в даме. Прострелил одному их них колено, без предупреждения. Остальные разбежались. Даму звали Линда. Теперь мы очень тесно общаемся. Я бы хотел, чтобы она пожила немного здесь, в Бирмингеме, а именно в этом самом доме. Поэтому либо мы прямо сейчас арестовываем твоих дружков, за что я получаю уважение от начальника, а потом вместе убираем мусор. Либо я арестовываю тебя и выгоняю гостей, выстрелив в одного из них. Для меня уже нет особой разницы.

— Не совсем понимаю… — Брайан почесал затылок. — Повтори-ка.

Повторять не пришлось. На запястьях младшего Несбита щёлкнули наручники. Артур затолкал его в маленькую каретку, выданную в Скотланд-Ярде, и доставил Абберлайну, за что действительно получил его уважение. Только дело на этом не кончилось. Как оказалось, полицейским не так важны людские жизни. На Брайана повесили несколько нераскрытых преступлений и приговорили к расстрелу. Так Артур потерял последнего родного человека.

11.

21 апреля 1912 года. Скотланд-Ярд.

Анна недоверчиво смотрела на Джеймса, сидящего за столом Артура. Её голубые глаза резко бегали в поисках какого-то подвоха.

— Не переживайте, мисс Брэдли, — дружелюбно проговорил Томпсон, положив локти на стол. — Инспектора Несбита тут нет. Он больше не станет преследовать вас, я всё уладил…

— Зачем вы меня освободили? — перебила его девушка.

— Для восстановления справедливости. Разве виноват человек, который защищал собственное дитя? Разумеется нет. Вы очень помогли нашему делу, поэтому мы отблагодарили вас.

— Где мой сын? — громко спросила она.

— В больнице. Операция уже оплачена, более того, она уже завершена. Прогнозы врачей весьма положительные. Малыш Брэдли здоров, нужно лишь немного восстановиться.

Анна сжала губы, невольно опустила брови.

— Я гарантирую вам безопасность. Мы с мистером Келли купили для вас с сыном небольшой домик, недалеко отсюда. Ещё раз благодарю вас, мисс Брэдли. Когда вы вернётесь в цветущий Уайтчепел, знайте: в этом есть и ваша заслуга. А теперь позвольте предложить вам кое-что.

— Слушаю.

— Дом это, конечно, хорошо. Но для жизни нужны ещё и деньги. Я хочу предложить вам работу в нашем архиве. Я лично обучу вас. Могу гарантировать достойную оплату труда. В любые времена нужно помогать друг другу.

— Я подумаю, мистер Томпсон, — после долгого молчания ответила девушка. — Но сейчас, при всём уважении, я хочу увидеть сына.

— Разумеется. Я не стану торопить вас с решением, — Джеймс встал, подошел к распахнутому окну. — Эй, Билл! Отвези мисс Брэдли в больницу. Она должна увидеть здорового ребёнка.

12.

18 июля 1918 года. Недалеко от города Реймс, Франция.

Золотой рассвет означал постепенный приход тепла, которого так не хватало Джеймсу. Почти сутки он провёл в одиночестве. Живот неустанно взывал о помощи. Пару раз полицейский падал, хватался за больное ребро и ждал окончания приступа боли. Из-за холода он двигался медленно, осторожно шагая по веткам, шишкам и камням. Странно, многие месяцы в окопах на жутком морозе и полной антисанитарии вовсе не закалили его. Вчера несколько раз срывался дождь, его дырявые сапоги стали протекать ещё год назад, так что в мокрых ногах не было ничего удивительного. Ночью он не прекратил движения, но замедлил его ещё больше. Наконец Джеймс вышел на большое поле. Доходившая до колена трава шелестела под действием прохладного утреннего ветра. Томпсон, развернувшись, увалился на неё, принимал солнечное тепло. Пару минут он с закрытыми глазами морщился от лучей.