Трое из Скотланд-Ярда

— Ваши слова наполнены рассудительностью. Но в них совершенно нет ничего человеческого. Разве можно вот так разграничивать жизни? — удивился Стед.

— Можно. Я сам был чернью, а для многих останусь ей навсегда. Понимаете, у таких как я, от рождения не было шанса на достойную жизнь. Я могу стать хоть королём Англии, но будут ли люди уважать выходца из грязи? Конечно нет. Вспомню ту же любовную историю, которую я вам рассказывал. С Анной у нас всё было очень хорошо, пока она не узнала, кто я на самом деле. Дитя уайтчепельских трущоб. Каким бы богатым и влиятельным я не был, никто никогда не сможет по-настоящему полюбить меня. Я виноват лишь тем, что родился не в том месте.

— Никто не говорил, что найти настоящую любовь так легко. И не стоит всё мерить деньгами, мистер Кросби.

— Современные дамы всё меряют деньгами. Поэтому для меня понятия “любовь” и “финансовое благополучие” равнозначны.

Их разговор о любви прервала ссора двух джентльменов. Они, высоко задрав огромные носы, пытались перекричать друг друга.

— При всём моём уважении, — крутил пальцем тот, что повыше, — но это абсурд. Шезлонги не должны стоять в тени. Они не для того создавались.

— А я говорю, что должны, — упрямился второй, оттаскивая шезлонг. — Если я хочу поспать в тени, так возьму и посплю.

— Не смейте переставлять шезлонги! Если вы это сделаете, я буду вынужден передвинуть другие.

— Рискните.

Стед молча смотрел на них, периодически посмеиваясь.

— Переставляют шезлонги на “Титанике”, — наконец проговорил он. — Звучит неплохо. Но ведь итог всё равно один. На чём мы остановились, мистер Кросби?

Они ещё долго дискутировали о любви. А после неё ещё много о чём. Не знали, что каждое слово, сказанное ими, приближало что-то, что навсегда изменит жизнь каждого на “Титанике”.

23.

Целый день напролёт они путешествовали по кораблю. Успели побывать в ресторане, тренажёрном зале, отправить телеграмму другу Стеда и послушать выступление оркестра. Они вышли на палубу, находившуюся на правом борту корабля. До полуночи оставалось меньше получаса, а значит палубы оставались забиты пассажирами. За весь день они ни разу не встретили Уильяма, вероятно он оставался в каюте.

— Взгляните, мистер Кросби. Какая гладкая вода. Ветра вообще нет. Туман. А это небо. Ни единой звезды. И этот холод. Вода наверняка замерзла бы при такой температуре.

— Как видите, за бортом вода по-прежнему жидкая.

— Это морская вода. Она обращается в лёд при чуть более низких температурах, нежели пресная. А ведь некоторые животные проводят бо́льшую часть жизни в такой ледяной воде. Удивительно. Человек погиб бы уже через десять минут. Не желаете сделать заплыв? — сквозь бороду улыбнулся Стед.

Джонатан не ответил. Последние слова журналиста он пропустил мимо ушей. Его внимание приковал вперёдсмотрящий, сломя голову, бежавший к сигнальному колоколу. Он ударил трижды. Стед что-то говорил, но Келли совершенно не слушал его, он пытался уловить скрытые от незнающего человека движения “Титаника”. Это было сложно, но возможно. Корабль двигался как толстый чиновник, неохотно и лениво. Судно едва повернуло на градус, этого просто нельзя было заметить обычному человеку. Вдруг раздался скрежет металла, звук лопающейся обшивки. Господа, ведущие в это время светские беседы, вероятно, даже не услышали этого. Через пару секунд что-то размером с большое яблоко прокатилось по палубе. Джонатан поймал этот кусочек ногой.

— Лёд? — не поверил своим глазам Стед. — Откуда бы ему взяться?

Ответ не заставил себя долго ждать. Теперь каждый видел его. В метре от корабля проплывала огромная чёрная глыба. Свет прожекторов постепенно стал освещать её, и все осознали, что произошло. “Титаник” столкнулся с айсбергом. Махина издевательски проходила рядом с кораблём, она насмехалась, как мальчик-хулиган, обидевший девчонку, который ещё не понимал, что натворил. Вот только странно, что люди не паниковали. Пассажиров вообще не заинтересовало произошедшее, они продолжили своё общение. Мальчик лет шести в твидовой кепке подбежал к Джонатану и выбил у него из ног осколок айсберга. Он пнул его своей столь же юной подружке.

— Что же теперь будет? — задался вопросом Келли.

— Будем смотреть, ждать. Но нельзя держаться со всеми, в случае чего толпа не пощадит никого.

— Но ведь “Титаник” — чудо человеческой мысли. Ничего страшного не может случиться. Верно?

Стед не ответил, потому что очень не любил врать.

— Предлагаю узнать о произошедшем у капитана.

— Полностью поддерживаю, но я останусь с вами и услышу слова капитана, мистер Стед, а не как в тот раз.