Трое на двуспальной кровати (СИ)

Ночь обнимала и прятала двоих, город вычерчивал им лини дорог, завитки проулков, пятна ночного освещения не давали потеряться полностью в апреле. В свете одного из фонарей Сергей повернул голову и залюбовался подсвечивающейся кожей на лице идущей рядом женщины. Не отпуская сцепленной руки, обогнул ее и пошел спиной, чтобы продолжать смотреть.

Этери затормозила и с удивленной улыбкой уставилась на сменившего контур движения Дуда. И этот удивленный взгляд он поймал в свой, обхватил ладонью щеку сиянием которой любовался, потянулся к мягким губам.

Из того же юного и сладкого - поцелуи на прогулках по ночным городам. Смех. Легкий хмель влюбленности и алкоголя. Еще хотелось читать стихи, что было уж совсем по-дурацки, но у них ведь свидание!

- И в пролет не брошусь,

и не выпью яда,

и курок не смогу над виском нажать.

Надо мною,

кроме твоего взгляда,

не властно лезвие ни одного ножа.

Завтра забудешь,

что тебя короновал,

что душу цветущую любовью выжег,

и су́етных дней взметенный карнавал

растреплет страницы моих книжек…

Слов моих сухие листья ли

заставят остановиться,

жадно дыша?

Дай хоть

последней нежностью выстелить

твой уходящий шаг.

- Ну и дурак,- и это тоже было совсем по-детски, даже то, как она попыталась вырвать руку.

- Ты не любишь Маяковского?- не выпустил Сережа.

- Лиля - сука, а он…

Этери снова дернулась.

- Он ее любил,- закончил Дудаков и обхватил по-медвежьи, не давая окончательно рассердиться.- И любил красиво. Хочу красиво любить.

И снова целовались. Хорошо ночами в чужом городе. Удобно. Редкие прохожие,которых тоже куда-то потянуло в темноте, может, на собственные свидания с юностью, лишь улыбались, глядя, как двое, укрывшись в сумраке, куда почти не достает фонарный свет целуются. В этом черно-сером весеннем воздухе было толком не определить ни возраста, ни положения. Двое влюбленных. И ничего больше.

У входа в гостиницу Этери попыталась выплести свои пальцы из Сережиных.

- Да брось ты!- засмеялся Дудаков.- Все давно спят, кому это может быть интересно?

Так и в лифте ехали, ладонь в ладони. Так и в номер зашли. А там уже близость тел абсолютизировалась, стала неразделимой в бесконечном количестве точек соприкосновения.

Восхищаясь и немного дразня женщину, Сергей повторил, проводя по ее лицу ладонями:

- Надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа…

========== Часть 67 ==========

Это была долгая ночь, в которой все объятия превращались в поцелуи, поцелуи перетекали в объятия, тихие слова навсегда оставались легкой щекоткой на сердце. Сережа любовался и любил - руками, губами, словами. Этери принимала его слова и любовь, отдавая молчаливо и до боли нежно столько, сколько он просил.

С каждым днем она все глубже прятала то, что поселилось в сердце, потому что оно и без того рвалось, но сегодня прикасалась так, как требовало это спрятанное от него, тем более от себя огромное чувство. Она любила, как и все в жизни делала, молча, но сильно и полностью, насколько могла. И даже немного больше возможностей. Слова легки, даже легковесны. Этери не любила слова. Может, только вот эти Сережины, произносимые так просто казались правдой, а остальные - не стоили ровно ничего. И не разменивалась этими пустыми словами.

Отдавалась, открывалась, допускала до самого нежного в душе и самого трепетного в сердце. Проваливалась в короткий сон рядом с уже привычным, сильным и спокойным мужчиной и просыпаясь снова ловила его поцелуи. Эта ночь была не про секс. Эта ночь была про признание, капитуляцию, смирение с тем, что теперь у тебя нет брони и защиты от человека рядом. И если он сделает больно, то будет очень больно. Смертельно больно. Но теперь и сама могла больно ранить. Сережа тоже был беззащитен рядом с ней.

Взаимная любовь - чувство страшное. Мы просто не знаем об этом, потому что слепы ко всему, кроме самой любви.

Уже в глубокой ночи проговорилась:

- Как же я боюсь к тебе привыкнуть, Дудаков.

- Я никуда не денусь,- обхватил спину руками и прижал к груди.- Сто лет никуда не девался и дальше не денусь.

- Денешься,- пробормотала ему в грудь женщина.

Чувствовала крепкие объятия и легкое покачивание-баюканье. И молчание. Его тоже чувствовала осязаемо. Оба понимали, что речь не идет о физической пропаже. И так же понимали, что всякое может быть. Они всего лишь договорились с собой делать вид, что такое случится нескоро, к тому времени, может, само все отвалится и пройдет.

Уснула под его баюканье и звук молчания. Под правду о скоротечности всего, что им отпущено.

Укладывая ее на постель, укладываясь рядом, Сергей сплел свои пальцы с пальчиками спящей женщины и улыбнулся, почувствовав, как чуть сжалась ее рука, удерживая его ладонь. Заснули, как гуляли, сцепившись в замок.

И проспали запланированную экскурсию по Минску. Точнее проснуться Дуд проснулся, только разлепил глаза, желая полюбоваться тем, кого ему под бочок подложила судьба, как в дверь раздался нервный стук.

Ворча, натянул халат и пошел открывать. На пороге стоял Эдик:

- Вы что, не поедете на экскурсию по городу?

- Нет,- коротко ответил Дудаков, надеясь тут же закрыть дверь