Трое на велосипедах, не считая блондинки. Генуя (СИ)

  Ага, я поняла: некоторые комики нарочно играют с грустными лицами - так смешнее.

  - Возлюбленный, я иду за тобой, - Джульетта вонзила себе под мышку кинжал.

  Зажала его, будто он вошел в сердце, и грохнулась на Панталоне.

  Послышался треск раздавленных костей.

  Я от смеха упала на пол и каталась по шляпе Дженифер.

  Панталоне и его артистка поднялись, кланялись.

  На сцену выносили букеты.

  Лица зрителей торжественные, глаза на мокром месте.

  - Они, тоже хохотали до слез! - я с трудом поднялась.

  - Алехандра, деточка, - Василиса не старше меня, но любит в ответственный момент иронизировать, например, называет меня деточкой. - Мы ошиблись - смотрели не комедию, а трагедию.

  Напрасно ты хохотала и назвала Ромео Панталоне.

  - Очень грустная история: он любил ее, она любила его, - Дженифер тыльной стороной ладони вытерла слезинку. - Ромео умер, а Джульетта не смогла дальше жить без него, поэтому себя убила.

  - Как же она убила себя, и как он умер, если они живые и кланяются? - я обернулась в зал. - Это же смешно! - Меня снова согнуло от хохота.

  Странно, что никто из зала не разделил моего веселья.

  - Смотрят на нас, будто мы убили их Ромео, - Дженифер подняла шляпу и водрузила на головку: - Судя по их лицам, мы оскорбили их чувства: сразу все и всем!

  Нам повезет, если отделаемся огромным штрафом, и нас не убьют.

  - Дженифер, Алехандра, что же вы стоите, как две дуры? - Василиса схватила нас под локти и потащила.

  Но в коридоре, оказывается, нас уже ждали.

  Публика солидная, поэтому не били.

  Зрители стояли вдоль стенок, чтобы мы шли по центру по красной ковровой дорожке.

  Мы и виляли бедрами, потому что привыкли ступать по подиуму.

  - Мерзавки иностранки, - нас били словами, но слова не похожи на руки, поэтому не больно.

  Я хохотала до упада, падала, Василиса и Дженифер терпеливо меня поднимали под градом обвинений.

  - Ничего не понимают в искусстве.

  - Вырожденки! Падшие личности.

  - А еще эта, без штанов.

  - Штаны у нее есть, только они чуть заметны.

  - Лучше бы не надевала их - меньше позора.

  - Бесстыдницы, в шортах и в клетчатых рубашках пришли в храм искусства.

  - А эта дурочка все время ржет, умалишенная.

  - Вы сердитесь на меня, потому что у меня розовая макушка просвечивает, - даже это мне казалось смешным. - Я блондинка, а у нас, очень нежная кожа, и она розовеет на макушке.

  У вашего Панталоне ничего не розовеет? - Новый приступ хохота согнул меня в дугу. - Спасибо за цирк.

  - Постыдились бы, синьориты, - три юноши в смокингах оказались последние перед выходом.

  - Постыдились? - Василиса затормозила перед блондином в розовом смокинге. - Стыдно - у кого не видно!

  У нас все видно, поэтому нам не стыдно.

  - Уведите подружку, она позорит театр! - Перед блондином встал красавчик брюнет.

  - Алехандра позорит? - Дженифер закипела, как чайник.

  Когда я, Василиса и Дженифер остаемся втроем, то часто подшучиваем друг над дружкой.

  Но, если на одну из нас нападают со стороны, то две другие выставляют иголки. - Запомни, мальчик, - Дженифер двумя пальчиками взяла брюнета за подбородок. - Девушка не может опозориться ни при каких случаях.

  Все, что мы делаем - не содержит ни капельки позора.

  Разве позор, что блондинка Алехандра смеялась?

  Вы должны были радоваться и кадрить, а не осуждать.

  - Бескультурные! - третий юноша - шатен - в желтом смокинге пропищал из-за спины товарищей.

  - Инфильтрат? - Василиса переместилась к шатену. - Приятно с тобой снова встретиться, Инфильтрат.

  Ты теперь в театре работаешь за совесть?

  - Василиса? - шатен узнал ее, но, судя по смущенному виду, не обрадовался.

  Когда Василиса утвердительно кивнула головкой, при этом левая грудь выскочила через широкий вырез рубашки, шатен сжался в комок. - Вы посетили мой театр и опозорили его.

  Я бы сказал, что вы сами опозорились, но судя по вашему виду, вы не знаете этого слова. - Инфильтрат застегнул пуговички на рубашке Василисы.

  Ее грудь исчезла за клетчатой тканью.

  - У меня не будет времени рассказать тебе о настоящем позоре, - Василиса грустно рассмеялась. - Когда ты упал на подиуме, я подала тебе ногу помощи. - Глаза Василисы вспыхнули красными углями. - Надеюсь, что ваша постановка Ромео и Джульетта - последняя.

  Наверно, она была потрясающая, потому что зрители плакали от восторга.

  Но Алехандра все испортили - с вашей точки зрения.

  А с нашей - моей, Алехандры и Дженифер - она, дала новый толчок к развитию вашего театра.

  Если Алехандра ржет на спектакле, то она не позорит, а поднимает пьесу - о чем бы она не была. - Василиса красиво развернулась и первая вышла из театра.

  Она шла к такси подиумной походкой - непростая походочка, выверенная годами на дефиле.

  Я и Дженифер тоже выпрямили спины и показали, что мы в восемнадцать лет - уже ветераны подиума.

  В такси Василиса и Дженифер дружно выдохнули.

  Я продолжала ржать, не могла остановиться, когда вспоминала игру клоуна Панталоне.

  - Когда мне исполнилось семь лет, отец взял меня в цирк, - Василиса повернулась к Дженифер, рассказывала ей.

  Она думает, что я ничего не слышу через свой смех? - К чему я говорю?

  Ах, да - к тому, что никто не ошибается, когда смеется или плачет на представлении.