Трое отправляются на поиски

Ваффи сжал кулаки и грозно двинулся к Давиду. Он был уверен, что ему удастся вразумить своего обезумевшего друга. Ваффи так понравилась рогатка, что он не променял бы ее ни на какую другую игрушку в мире, и потому он решил во что бы то ни стало не допустить, чтобы папа Давида забрал ее.

– Если ты хоть слово скажешь своему отцу, – пригрозил он, – я больше никогда не буду играть с тобой. Ты трус. Я буду водиться с большими мальчиками.

– Ну и уходи! – взорвался Давид. – Отправляйся к своим большим мальчикам. Я давно хочу, чтобы ты ушел. Ты всегда стараешься заставить меня сделать какую-нибудь пакость, врать, воровать. Все, хватит! Я больше не стану тебя слушаться. И даже не пытайся, потому что я все равно не собираюсь делать ничего плохого. Я больше не хочу быть таким же гадким, как ты. Я буду хорошим и добрым.

Если бы он вылил на Ваффи ведро холодной воды, то все равно не смог бы произвести на него такого сильного впечатления. Ваффи стоял в полной растерянности, вытаращив глаза и не зная, что сказать. Ему ни за что не хотелось расставаться с Давидом, ведь, несмотря на все его хвастовство, ни один большой мальчик никогда не хотел дружить с ним. Кроме того, Давид нравился ему больше всех остальных мальчиков, с которыми он был знаком. Ваффи чувствовал, что лучше навсегда лишиться рогатки, чем расстаться с Давидом, поэтому решил сменить тактику.

– Ну хорошо, – согласился он устало. – Я просто не хотел, чтобы твой папа рассердился и забрал у тебя рогатку. Мой отец избил бы меня до полусмерти, если бы я разбил окно. Мне приходиться его обманывать. Но если ты решил быть хорошим и говорить правду, я ничего не имею против этого, Давид. Останемся друзьями. Я тоже постараюсь стать хорошим и добрым.

– Сам по себе ты не сможешь стать хорошим, – сказал ему Давид. – Я всегда проказничал, когда ты хотел этого, но месяц назад стал другим. Я стал христианином, а христиане должны быть непохожими на всех остальных людей, как светила во тьме. Знаешь, Ваффи, мне бы хотелось, чтобы ты тоже стал христианином.

Ваффи покачал головой.

– Я вынужден придерживаться религии, которую исповедует мой отец, – сказал он. —

Он не допустит, чтобы я изменился. А про себя добавил: «Да я и не хочу меняться. Как я буду жить, если мне придется всегда говорить правду?»

Мальчики смотрели друг на друга и молчали. Оба ощущали, что между ними пролегла пропасть, и каждый из них хотел преодолеть ее. «Как бы я желал, чтобы Ваффи стал христианином, – размышлял Давид. – Тогда мы оба были бы, как светила в мире!»

«Как было бы здорово, если б он не думал постоянно о том, как стать хорошим и говорить правду, – в свою очередь думал Ваффи. – Нам было бы веселее вместе, если бы он был таким, как я».

– Мне пора идти, – сказал наконец Давид. – У нас дома будет вечеринка в честь Рождества.

Он поднялся, чтобы уйти, но не двинулся с места.

– Пошли со мной, – вдруг предложил он Ваффи.

– Я пойду, если ты ничего не станешь рассказывать своему отцу, – осторожно произнес Ваффи.

– Я ничего не скажу ему, – пообещал Давид, – но только до тех пор, пока не уйдут гости, и мы не останемся одни.

Они вместе пошли по тропинке. У каждого из них лежала тяжесть на сердце. Оба сознавали, как непохожи друг на друга, и что теперь их дружба будет складываться иначе, если вообще им суждено остаться друзьями. Пропасть между ними стала такой глубокой, что с этим нельзя было не считаться. И эта пропасть останется навсегда, пока один из них не изменится. Бесполезно надеяться, что свет и тьма когда-нибудь смогут примириться.

Но во время вечеринки мальчики веселились и радовались вместе с гостями, пели песни, пока не пришла медсестра и не позвала всех на рождественскую службу в больницу. Давид пошел вместе со взрослыми, чтобы петь песни и рассматривать слайды, на которых были изображены сцены, повествующие о рождении Иисуса.

Когда все закончилось, и гостям пора было расходиться, Давид отправился домой. Была темная ночь, луна еще не взошла. Свернув за угол, Давид увидел окно своего дома, в котором светилась всеми огнями елка. Ее свет падал на темную тропинку, ведущую к дому.

Нужно прямо сейчас пойти к отцу и рассказать ему о разбитом стекле. Веселые огоньки елки подмигивали мальчику, словно говоря: «Иди, не бойся. Ты поступаешь правильно». Давид вспомнил о бедолаге Ваффи, которому всегда приходится скрываться во тьме, обманывать и бояться. Давид решил молиться о Ваффи каждый вечер, когда они с мамой читают перед сном молитвы, а также и о себе, чтобы когда-нибудь стать похожим на эту маленькую рождественскую елку, освещающую дорогу всем, кто вынужден возвращаться домой в темноте. Ведь только благодаря своей храбрости, правдивости и доброте Ваффи и такие, как он, смогут найти правильную дорогу.

Глава шестая «Скоро утро, но еще ночь»

Оставалось десять дней каникул. Рождественские праздники миновали, и Давид с Ваффи почти одновременно вспомнили о таинственной лодке.