Трое против Нави

Отдышавшись, я продолжил свой путь, стараясь держаться почти лысых вершин холмов и внимательно наблюдая, как бы из густо заросших низин не появилось ничего опасного. Вскоре я набрёл на мелкий, всего по пояс, пруд, и прямо в своей накидке плюхнулся туда. Ноги вязли в глинистом иле у бережка. Я забрался подальше, чтобы смыть корку из крови и пыли, покрывавшую моё тело. Вдоволь наплескавшись, я выполз на берег. За день воздух достаточно хорошо прогрелся, но лёгкий ветерок, ворошивший листву, заставил меня подрагивать. Пока я слегка не обсох, атаки мерзких комаров были особо невыносимы. Их, по-видимому, влажное тело манило больше, нежели сухое. Мне пришло в голову обработать свои повреждения, и я использовал для этой цели клочья изодранной на груди накидки, скорее отпилив, чем отрезав их от шкуры с помощью ножа. Приложив к ране на голове листья подорожника, я зафиксировал их импровизированным бинтом, после чего моё отражение, плескавшееся в пруду вместе с лунным диском, стало напоминать мне раненого пирата, лишившегося бороды, или партизана Че Гевары. Следы от когтей на груди досаждали меньше, и я оставил их без внимания. Что касается заплывшего глаза, то с ним я поделать ничего не мог, а потому и не пытался. Вздумай я позаботиться обо всех мелких повреждениях, мне пришлось бы извести на перевязочный материал всю свою одежду, так как большая часть моего тела кровоточила, болела, или, по крайней мере, чесалась.

Было достаточно тепло, но озноб не проходил. Сначала я испугался, что от потери крови, потом решил, что причина заключается в переохлаждении от купания. Наконец, до меня дошло, что знобит меня от пережитого сильного стресса.

Ещё бы, ведь пять минут назад произошло невероятное: я одержал победу над более сильным и ловким соперником. Конечно, мне сопутствовала бешеная удача, но и сам я, следуя заветам Варьи, использовал для победы все свои силы. В груди появилось сладостное чувство гордости и уверенности в благополучном исходе испытания. Эх, видела бы меня в тот момент Танюшка! В том, чтобы покрасоваться перед девицами своими ранами, было даже что-то приятное. Словно бы они добавляют свершённым поступкам какую-то особую ценность. Порой, правда, они возникали глупейшим образом, и их, скорее, следовало бы стыдиться. Но наблюдать за реакцией девчонок всё равно было интересно.

Я поднял топор и потряс им, угрожая абстрактным врагам в сторону гор. Одновременно я стукнул себя кулаком в грудь.

– Я дойду, дерьмовые пращуры! – негромко бросил я в темноту.

Убив зверя, я сломал психологический барьер, мешавший мне всё это время. Так всегда: преодолевая какой-либо рубеж, словно получаешь от победы новые силы. Чем больше можешь, тем больше входишь во вкус, начинаешь свободнее, увереннее вести себя и вероятность нового успеха сразу подскакивает.

Определённая нервозность перед будущим, безусловно, оставалась, но радость победы удвоила мои силы и я стал взбираться по каменистому склону, усеянному валунами разных размеров. Моим пяткам неслабо доставалось от острых каменных щепок. Уровень местности явно повышался. Валуны становились всё крупнее. Стали попадаться скалистые образования, выступающие из земли. Камни были покрыты мхом и лишайниками. В этой сырой местности для такой растительности были весьма благодатные условия.

Позже я нашёл источник и всласть напился, пробравшись сквозь колючие заросли осоки. Вода была холодной, от неё ломило зубы, пробирала дрожь. Как раз подул зябкий ветерок. Тропинка плутала между рядом акаций, угнездившихся вдоль берега ручья. Дальше я продвигался вдоль его русла, пока оно не превратилось в подобие оврага или балки. Склон осыпался, идти было трудно, и я спустился вниз, к самой воде. Здесь тоже встречались деревья. Я перепрыгивал через торчащие кривые корни, шлёпал босыми ступнями по влажным холодным голышам или погружался по щиколотку в жирную грязь. Пальцы на ногах несколько раз сводила судорога. Я почувствовал облегчение, когда холм, прорезанный ручьём, пошёл на убыль. Ручей свернул в сторону от тропы, и голые травянистые бугры вновь сменились сосново-берёзовым редколесьем. Зато ветер здесь ощущался сильнее. Он шевелил пушистыми колючими лапами сосен и забирался мне под накидку. Носом стало трудно дышать. Слизистых выделений не было, просто ноздри отекли.

Когда меня совсем скукожило, я решил развести у разбитого молнией дерева костёр. Обычно под рукой были спички или зажигалка, но при их отсутствии добыть пламя представлялось неразрешимой проблемой. Тем не менее, я взялся за эту задачу, мобилизовав сведения, почерпнутые из книг и популярных телесериалов о жизни примитивных племён в дикой природе.