Трое суток норд-оста

- Не "этот", а "эта", женщина, стало быть. - В трубке снова прерывисто захрипело, и непонятно было, кашляет директор или смеется. Она рядом со мной живет. Приезжайте, я покажу.

Машина проползла по улицам, гудящим как органные трубы, на окраину города, где в голых, еще не загороженных тополями новостройках у моря ветер был особенно силен. Директор вышел сразу, видимо, ждал у окна. Молча втиснулся на заднее сиденье, прижав Головкина грузным телом, по-хозяйски махнул рукой, показывая вдоль улицы. И уже через два квартала похлопал шофера по плечу.

- Погодите, я один, - предложил он, вылезая из машины. - Переполошите людей в фуражках-то.

Ждать пришлось недолго. Из подъезда выглянула девушка, осмотрелась испуганно и побежала к "газику". Она нырнула в машину и заоглядывалась в темноте.

- Что случилось, что? - беспокойно спрашивала Вера.

- Пока ничего особенного, - сухо сказал Демин, грузно, всем телом поворачиваясь на переднем сиденье. - Прапорщик Соловьев не вышел на службу, чего с ним никогда не бывало. Дома его нет - звонили. Думали, у вас, - заперто.

- Как заперто? Братик дома.

- С Соловьевым вы когда виделись?

Вера замерла. Слышно было, как часто она дышит в темноте.

- Вы его любите? - спросил Демин, не дождавшись ответа. И испугался, что она расплачется, добавил торопливо: - Конечно, любите. Когда не любят - не стесняются.

- Отвезите меня домой. А? Пожалуйста, - сказала Вера таким обессиленным голосом, словно только что села передохнуть после дальней и трудной дороги...

Снова поднялись по темной лестнице, хрустящей осколками стекла. Вера дрожала так, что Демин боялся отойти от нее: вдруг упадет в обморок. Она коротко позвонила и принялась судорожно рыться в сумочке, отыскивая ключ. Дверь оказалась запертой на цепочку.

- Бра-атик! - жалобно позвала Вера.

Из черной дверной щели тянуло прогорклым табачным дымом, чем-то кислым.

- Можно, мы оборвем цепочку? - спросил Демин. И, не дожидаясь ответа, нажал плечом. Цепочка лязгнула железными челюстями и не поддалась.

Головкин разбежался от стены и ударил, как тараном. В прихожей что-то хрюкнуло по-поросячьи, хлестнуло по стене. Он вбежал в комнату, включил свет и увидел на белой постели черную изломанную фигуру незнакомого человека.

В дверях испуганно вскрикнула Вера:

- Кто это?

Она пошла вокруг стола, ни к чему не притрагиваясь, с ужасом рассматривая грязные тарелки и пустые водочные бутылки.

- По-моему, это матрос с "Тритона". Там трое не явились к отходу, сказал Головкин, близко рассматривая спящего. Он принялся выворачивать у него карманы. На белое покрывало посыпались драхмы, лиры, наши червонцы. Пьяный в стельку.

- У него должен быть пропуск.

- Нет пропуска.

Демин почувствовал знакомое напряжение, какое всегда приходило к нему в тревожные минуты.

- Поищите хорошенько.

Дверь хлопнула, и на пороге появился шофер "газика".

- Вот, цветы, - сказал он, протягивая гвоздики, повисшие на сломанных длинных стебельках. - Нашел на лестнице.

Вера взяла их, расправила на ладони и заплакала.

- Он... приходил...

- Надо осмотреть лестницу, подъезд и вокруг...

Демин шагнул на темную лестничную площадку, оставив дверь открытой. Вера стояла у стены, сердце ее ныло ожиданием чего-то неведомого и страшного. И вздрогнула, услышав взволнованные голоса на лестнице и громкий голос этого вроде бы такого невозмутимого полковника.

- Машину скорее! Быстро в госпиталь!..

Сбежав по лестнице, она увидела на полу возле ларя белое в свете фонарика лицо прапорщика Соловьева, пестрое от темных пятен застывшей крови. И засуетилась, расстегивая шинель, отталкивая руки Демина, пытавшегося помочь ей. Припала к холодной груди, но ничего не услышала, кроме своего дыхания. И заплакала навзрыд, по-бабьи.

- Пусти-ка. - Демин наклонился, послушал. - Живой. Давайте вынесем на воздух.

И удивился, как легко эта маленькая и вроде бы совсем слабая девушка подняла тяжелое тело.

Вера первая влезла в машину, приняла Соловьева и замерла, положив его голову себе на колени.

- Оставайтесь дома.

- Нет, нет! - Она замотала головой так решительно, что Демин не стал повторять предложение. Отошел, почувствовал вдруг, как что-то болезненно-печальное обожгло сердце.

Он подождал, пока машина выехала из-под арки, и повернулся к Головкину.

- Надо найти пропуск.

- Нету, товарищ полковник. Все обыскал.

- Если нету, вы понимаете?

Головкин не успел ничего ответить. Под аркой послышался шум машины, и во двор лихо въехала милицейская "Волга". Из нее вышли милиционер и двое в штатском.

- Вот это встреча! - воскликнул один из них, и Демин узнал голос своего давнего знакомого, подполковника Сорокина. - Мы за Братиком, а тут почти что брат родной...

- Слушай, - перебил его Демин, - давай твою машину, срочно нужно. Головкин тебе все расскажет...

Пока мчались по набережной, полковник все ловил взглядом промежутки между домами, пытался разобраться в мелькании портовых огней. На открытых местах машина шла юзом: водяная пыль, перехлестывая через парапет, леденела на асфальте.

С трудом открыв дверь КПП, он неловко перехватил ручку и не удержал, выпустил. Дверь больно ударила в спину.