Трое у реки

И это не осталось незамеченным. Шмуля ли подсказал, или иначе как-то свершилась воля Его, но возлюбил стареющий Давид Соломона, паче аки и понеже сына свояго.

Не удивительно, что в трудную минуту, когда Благодать Божья отвернулась от Ребе-Градоначальника, и Соломон пребывал в полных непонятках – куда? к кому? как? – добрая отеческая длань подхватила его, приблизила, обогрела и определила на сытное место Замупра по всем делам Самого Венценосного с отметкой в Личном Деле в виде шестиконечной звезды, что означало: Золотой Резерв.

И оседлал Соломон волну удачи, и подхватила его волна, и понесла его всё выше и выше и выше, туда, откуда глядели на него добрыми глазами отец Давид, да дядька Самуил, да Тот, Кто Превыше Всего.

И вот уже тайная звезда немолодого, но ещё и вовсе не старого замупра, начконтроля и сексовбеза засияла на груди Первого Министра, чтобы холодным зимним вечером подняться еще выше, туда, где её позже назовут Вифлеемской, а сейчас Звездой Соломона – нового Сюзерена и Преемника уходящего Отца.

Часть вторая. Копья царя Соломона

– Ох, нелегка ты, шапка Мономаха, тьфу ты, Израиля… Нет, тфу, забыл. Надо будет пробить по картотеке, чья там у нас шапка…

Так думал молодой повеса летя вперёд на почтовых…

 Нет, и вовсе не так!

Так думал очень серьёзный мужчина в самом расцвете лет, чинно откинувшись на заднем сиденье президентского Мерседеса, несомого двумя дюжинами крепких еврейских парней по направлению к Иерусалимской Царской Резиденции. А думать было о чём, и происхождение недавно возложенной на его голову короны было тут не самым главным.

Опять поднялись неспокойные аморитяне, подогреваемые Фараоновыми засланцами. Хочешь не хочешь – а вопрос надо решать.

Распоясались олигархи – скупили все газеты и сарафанное радио, Самодержцу и выступить перед народом негде. Тоже надо решать.

Доходы от экспорта елея упали вслед за ценами, убитыми подлым демпингом финикийцев.

Мастерские по выделке верблюжих седел стоят по причине разрыва связей с отколовшимися Гадо-Иудами.

Решать, решать, решать…

Порешить бы их, сволочей, всех разом! Нет, нельзя. Права Человека и прочие новомодные выкрутасы.

И евреи эти, которые мой народ… То им Демократию подавай, которую ещё даже греки не придумали, а то наоборот – давай им Тиранию, почище поздне-Римской. И как их всех к общему знаменателю подвести, не изведя нафик?

Вот ведь угораздило воцариться! Нет, чтобы в том же Дамаске, или хоть в Ниневии какой…

   <<<>>>

За этими тяжёлыми думами день за днём дорога во дворец пролетала незаметно, однако постепенно в умной голове Соломона начали складываться кусочки Плана.

Первыми это почувствовали мятежные амореты. Посланный на разборку с ними экспедиционный корпус раскатал часть вверенной его заботам территории в песок, а на оставшейся понастроил выгребных ям, в народе именуемых «сортиры». Идея операции, довольно нетривиальная, заключалась в том, что мятежники просто отстали в своём коммунальном развитии, и новая выгребная инфраструктура поможет им быстро перескочить в современность. Отчасти это сработало, особенно после того, как вновь избранный всеаморетским демократическим голосованием назначенец Иерусалима – шейх Кейдар, на оставшиеся от первоначального освоения субсидии из Центра начал покрывать стены сортиров сусальным золотом и росписью в традиционном стиле.

Затем настала очередь безмятежно почивающих на мешках с наворованным олигархах.

После умело проведённого упреждающего удара по папирусоимпорту, кожеобработке и лицензированию услуг переписчиков, их сначала оставили без утренних газет, а затем и без сарафанного радио, объявленного Царёвым Словом и Делом…

Последовавший за этим отъём мешков с золотом, мехами, парчой и прочими ковровыми изделиями был уже чисто делом техники. Всё равно никто ни о каких деталях, кроме немногих, спущенных Свыше, и не узнал. Конечно, возвёрнутые народу мешки тут же были переданы в хорошо проверенные надёжные руки, чтобы служить Отчизне в лице её Самых Достойных Представителей, а не так, как раньше, каким-то случайным жидам.

Настала, наконец, очередь Государства Израильского. Умник думал день и ночь, в компании с такими же другими Умниками. Идея Демократии, как призрак Коммунизма, грозящий через три тысячи лет захлестнуть далёкую, варварскую, ныне ещё дикую Запеллопонессию, будорожила народ-богоносец, это беспокоило Самодержца и иже с ним.

Решение было найдено простое, как мычание козлёнка. Поскольку Демократия ещё даже не открыта у себя на родине и ждать этого неудачного зигзага ещё лет этак пятьсот, то назовём-ка мы Демократией то, что сами сейчас и пропишем. Ну, на всякий случай, чтобы там без проблем с будущими Копирайтами, назовём-ка мы своё изобретение Суверенной-Демократией. Так и сделали. И увидели они, что это – хорошо.