Трое в лифте, не считая собаки

Неандерталец медленно поднялся из-за столика, как подводная лодка всплывает из серых океанских волн, открывая свой могучий бронированный корпус.

– Ты, мужик, конкретно, чё к моей женщине вяжешься? Тебя чё, плохо в детстве воспитали?

– А это еще кто такой? – Андрей покосился на громилу и на всякий случай немного отступил. – Где ты такого монстра откопала?

– Ты, типа, базар фильтруй! – зарычал «мужчина мечты». – За этого… как его… монстера конкретно ответишь!

Он медленно двинулся в сторону Андрея. Бывший муж окинул его опасливым взглядом и, еще немного попятившись, проговорил, по-прежнему обращаясь только к Ирине:

– Я на тебя удивляюсь. Неужели тебя могло заинтересовать это доисторическое чудовище?

– По-моему, ты к нему несправедлив. – Ирина пожала плечами. – Он очень колоритный и в отличие от тебя умеет ухаживать за женщинами… и готов вступиться за них в трудную минуту.

– Не, мужик, – пророкотал неандерталец, – все-таки ты, конкретно, нарываешься! Ты что же, реально, думаешь, если мы в приличном месте, так я воздержусь? И не надейся! Как, блин, он меня обозвал? – обернулся он к Ирине за подсказкой. – Я чего-то не врубился!

– Не волнуйся, милый, – Ирина погладила его по руке, – это он от ревности, его можно понять. Но и ты, – она развернулась к бывшему мужу, – постарайся смириться с новым положением вещей: мне надоело чувствовать себя соломенной вдовой. Место занято, и тебе здесь ничего не светит.

– Ясно, мужик? – подхватил неандерталец. – Ничего не светит! Так что вали отсюда по-хорошему!

– Ты моя жена! – воскликнул Андрей срывающимся фальцетом и снова попятился, задев при этом соседний столик.

– Вспомнил! – отозвалась Ирина. – Что-то ты долго об этом не вспоминал! Конечно, что имеем – не храним, потерявши – плачем…

– В общем, мужик, – громила сделал шаг к Андрею и хмуро набычился, – если я тебя еще раз, типа, увижу в ближайших окрестностях, пеняй, конкретно, на себя. Конечности пообрываю, реально! Будешь ползать, отталкиваясь бровями!

Чтобы усилить эффект этой угрозы, он угрожающе скрипнул зубами и протянул к бывшему Ирининому мужу могучую руку, будто собрался прихлопнуть того, как таракана.

Бывший испуганно ахнул. Он понял всю серьезность угрозы своего соперника и стремглав помчался к дверям. Ресторанный охранник, который с интересом наблюдал за развитием событий, обменялся с неандертальцем понимающим взглядом и ухмыльнулся одним уголком рта.

В ресторане снова наступила тишина. Жанна склонилась к Ирине и прошептала ей в самое ухо, не сводя при этом взгляда с громилы:

– Какой мужчина!

– Флаг в руки, барабан на шею! – таким же шепотом ответила ей Ирина. – Мне это сокровище совершенно не нужно!

– Но, согласись, он сделал сейчас именно то, чего ты хотела: вряд ли твой бывший рискнет еще надоедать тебе своим присутствием!

– Девочки, что вы там шепчетесь? – подала голос Катерина. – Это невежливо! Давайте лучше выпьем!

– Выпьем за дружбу! – подхватила Ирина, поднимая свой бокал.

– И за прекрасных дам! – вмешался «мужчина мечты». – Мужчины пьют исключительно стоя!

И он поднялся, второй раз за этот вечер напоминая медленно всплывающую подводную лодку.

Тем временем в ресторан вошел новый посетитель.

На этот раз метрдотель вел его по ресторанному залу с крайним почтением. И это было неудивительно: от этого посетителя, толстого подвижного мужчины, лысого как колено, отчетливо исходил ощутимый запах больших денег. Как известно, обслуживающий персонал ресторанов и гостиниц – портье, горничные, официанты, метрдотели – обладает сильно развитым обонянием именно по части этого специфического и чрезвычайно волнующего запаха. Хотя и говорят, что деньги не пахнут, но любой опытный официант или портье поспорит с этой латинской поговоркой.

– Йейтс! – прошептала Жанна, схватив Ирину за руку.

– Да уж вижу!

Метрдотель подвел американца к столику Суходольского и тут же тактично испарился. Антон Аркадьевич привстал и радостно приветствовал своего гостя. За соседним столиком завязалась оживленная беседа.

Ирина пожалела, что не очень хорошо понимает по-английски – сейчас знание языка ей очень пригодилось бы, поскольку коллекционеры говорили довольно громко. Особенно шумно вел себя Йейтс: как все американцы, он не обращал внимания на окружающих и то и дело заливался громким довольным смехом. Насколько Ирина могла понять, пока разговор сводился к обмену любезностями и вежливым расспросам. Наконец американец понизил голос: видимо, он перешел к обсуждению серьезного дела, ради которого он так поспешно прибыл в Россию. Суходольский выслушал его, кивнул и что-то передал американцу под столом. Йейтс достал из кармана ювелирную лупу, вставил ее в глаз и склонился над каким-то предметом, который лежал на его ладони.

Ирина скосила глаза на Жанну. Подруга не сводила глаз с американца, на ее щеках горели пятна нервного румянца, а кулаки были так сильно сжаты, что костяшки пальцев побелели от напряжения.

– Это то, о чем я думаю? – прошептала Ирина одними губами.

– Наверняка, – ответила Жанна.