Трое в лодке (не считая собаки)

This naturally led to some pleasant chat about sciatica, fevers, chills, lung diseases, and bronchitis; and Harris said how very awkward it would be if one of us were taken seriously ill in the night, seeing how far away we were from a doctor.	Все это, разумеется, навело на приятный разговор об ишиасе, лихорадках, простудах, болезнях легких, бронхитах. Гаррис сказал, что было бы очень неприятно, если бы ночью кто-нибудь из нас серьезно заболел, — ведь доктора поблизости не найти.
There seemed to be a desire for something frolicksome to follow upon this conversation, and in a weak moment I suggested that George should get out his banjo, and see if he could not give us a comic song.	Такие беседы вызывали у нас потребность повеселиться, и я в минуту слабости предложил Джорджу взять свое банджо и попробовать спеть нам что-нибудь.
I will say for George that he did not want any pressing.	Должен сказать, что Джордж не заставил себя упрашивать.
There was no nonsense about having left his music at home, or anything of that sort.	Он не говорил никаких глупостей вроде того, что забыл ноты дома, или чего-нибудь подобного.
He at once fished out his instrument, and commenced to play	Он немедленно выудил свой инструмент и заиграл песню
"Two Lovely Black Eyes."	"Пара милых черных глаз".
I had always regarded	До этого вечера я всегда считал
"Two Lovely Black Eyes" as rather a commonplace tune until that evening.	"Пару милых черных глаз" довольно пошлым произведением!
The rich vein of sadness that George extracted from it quite surprised me.	Но Джордж обнаружил в нем такие залежи грусти, что я только диву давался.
The desire that grew upon Harris and myself, as the mournful strains progressed, was to fall upon each other's necks and weep; but by great effort we kept back the rising tears, and listened to the wild yearnful melody in silence.	Чем дальше мы с Г аррисом слушали эту песню, тем больше нам хотелось броситься друг другу на шею и зарыдать. Сделав над собой усилие, мы сдержали подступившие слезы и молча слушали дикий тоскливый мотив.
When the chorus came we even made a desperate effort to be merry.	Когда пришло время подпевать, мы даже предприняли отчаянную попытку развеселиться.
We re-filled our glasses and joined in; Harris, in a voice trembling with emotion, leading, and George and I following a few words behind:	Мы снова наполнили стаканы и присоединились к пению. Гаррис дрожащим голосом запевал, а мы с Джорджем вторили:
"Two lovely black eyes; Oh! what a surprise!	О, пара милых, черных глаз! Вот неожиданность для нас!
Only for telling a man he was wrong, Two-"	Их взор корит нас и стыдит. О…
There we broke down.	Тут мы не выдержали.
The unutterable pathos of George's accompaniment to that "two" we were, in our then state of depression, unable to bear.	При нашем подавленном состоянии невыразимо чувствительный аккомпанемент Джорджа сразил нас наповал.
Harris sobbed like a little child, and the dog howled till I thought his heart or his jaw must surely break.	Гаррис зарыдал, как ребенок, а собака так завыла, что едва избежала разрыва сердца или вывиха челюсти.
George wanted to go on with another verse.	Джордж хотел начать следующий куплет.