Трое в одном доме не считая портвейна

Там, где на карте роилось великое множество переулочков, улочек и названий, теперь равнодушно пролегли широкие проспекты. Легкая грусть об утраченном безвозвратно внезапно охватила меня. А ведь это была всего лишь карта – простой лист бумаги! Я попытался мысленно пройтись по тем булыжным и деревянным мостовым, а где и грязь помесить после дождя, увидеть разнокалиберные дома – каменные и деревянные, покосившиеся и роскошные, высокие и низкие… Таким домам даже номера не нужны – у каждого свое особенное лицо и обрамление: где палисадник с цветущей сиренью, где забор высоченный с цепными псами, а где окна прямо на улицу распахнуты – только занавески белые по ветру трепещут…

 И все это многообразие равнодушно пустили под бульдозер, смели с лица земли. Живую ткань города рассекли безликие магистрали: уже не улицы, каждая со своим особым лицом и духом, не похожие одна на другую, а так – одинаковые, как две бутылки портвейна, направления движения в обоих направлениях… Я в принципе хорошо представляю карту современной Москвы, поскольку давно живу здесь и на месте не сижу, но попытка привязать к изображенной на карте Москве нынешнюю ее структуру не всегда удавалась с первого раза. Слишком радикальные изменения случились за прошедшие сто лет!

 Особенно по окраинам, тогдашним окраинам, где извилистые узкие дороги со знакомыми названиями неспешно ползли от одной деревеньки к другой, минуя кольцо пограничных монастырей когда-то защищавших город от вражеских набегов, загородные дома знати, поля, леса и огороды. А еще там были реки, речушки, ручейки, прудики разные – все со временем или ушло под землю – в холодную темную трубу, или было безжалостно засыпано мусором…  Я мысленно наложил квадратики современных кварталов – получился совсем другой город. Ан нет! Вот здесь остался кусочек – в десяток домов, не более, повторяющий исходное направление старой дороги. А здесь название микрорайона оказалось названием давно исчезнувшей деревеньки… Это напоминало встречу со старым другом, знакомое лицо которого вдруг мелькнуло в толпе, и вот вы уже с улыбкой жмете друг другу руки: «Сколько лет!» Впрочем, хватит лирики…

А вот и наш Дом! Мне даже показалось, что он выделен более толстой линией, особо отмечен, но возможно это была простая случайность. Танька записала на бумажке точный адрес почти столетней давности – как ни странно, он звучал почти так же как и сейчас, и стала аккуратно сворачивать карту.

– А что же дальше? – хором спросили мы, на что она ответила, что дальше ей надо два-три часа для работы в хранилище, куда нам, естественно, дорога категорически запрещена. Особенно после конфликта пред светлыми очами заведующей, распития в стенах библиотеки шампанского, пустая бутылка от которого в самый неподходящий момент конфликта выкатилась из-под стола на радость удивленной публики, и прочих гнусностях (многозначительный взгляд на Поросьяна) о которых она умолчит. Так что нам самым бессовестным образом предложили подойти ближе к вечеру или даже завтра.

Поросьян встал, для начала поблагодарил всех и за все, найдя самые добрые и теплые слова, а затем плавно перешел к основной части… Его речь потекла ровно и доброжелательно: она напоминала легкое журчание ручейка, в ней было место и самой Таньке, и библиотеке, и замечательной организации к которой она относилась. Он выразил восхищение высокому профессионализму Татьяны, оценил величие собранных в этих стенах книг, как кладезя мудрости, как хранилища культурного багажа, как связующее звено между великими умами прошлого и нами – живущими ныне. Он говорил и говорил…

В какой-то момент мне показалось, что я теряю ощущение реальности, как давно уже потеряла его Танька – с туманным взглядом и полуоткрытым от восхищения ртом.  Что меня уносит куда-то в прекрасный мир мудрости и знания, но Поросьян не дал расслабиться – продолжая свою удивительную речь, сунул мне пятерку и, не нарушая, если можно так сказать, волшебной музыки звуков, предложил сгонять за шампусиком.

Нет проблем! Нам, татарам, все равно, что пьяных относить, что трезвых подтаскивать. А до магазина сбегать так это, вообще, без проблем, одна нога здесь, другая там, как говорят саперы. Когда я вернулся вопрос был решен для нас положительно – доступ в святая святых библиотеки имелся. Так я впервые попал в настоящее книгохранилище…