Трое в подводной лодке, не считая собаки (СИ)

   - Как же вы в лес, а вдруг действительно здесь тати какие были бы?

   - На всё воля божья, - с тоскливым фатализмом произнесла Анна, - и возле дома могут...

   Что тати могут сделать возле дома, она не стала говорить, а Саша наливал уже в любимые гранёные стаканы лимонад.

   - Не побрезгуйте, Анна Ефимовна, - предложил он. - Сей момент ушица будет.

   - Невместно женщине с мужчинами за одним столом бражничать, - сказала помещица заученную фразу.

   - Это не хмельное. Это безал... фруктовый напиток. Сладкий.

   Анна пригубила чуть лимонаду и удовлетворённо зажмурилась.

   - Хороший напиток. В нос только шибает.

   Наконец и уху Саша разлил по тарелкам. Анна почему-то не начинала есть, поглядывая то на одного, то на другого. Слава сообразил и сразу же перекрестился:

   - Ну, приступим, помоляся. Вы, Анна Ефимовна, кушайте. У нас тут без патриархальных церемоний, а молитву каждый про себя читает.

   Ели молча. Анна - не наклонялась над тарелкой, а подносила ложку ко рту, держа под ней ломтик хлеба. Потом Ярослав решил поухаживать за дамой, забрал у неё суповую тарелку, а подал другую, с хорошим куском отварной рыбы. За что заслужил благодарный взгляд женщины.

   - Добрая у вас уха получилась. Мужики-то все на поле нынче, некому рыбки наловить. А что это за овощ у вас?

   - А, - догадался Слава, - это картофель. Сиречь, земляное яблоко.

   - Так оно же ядовитое? И батюшка наш анафемой его называл!

   - Оно ядовитое оттого, что неправильно готовили. У картошки съедобные корешки, а отнюдь не вершки, как некоторые считают.

   - Картошка - второй хлеб, - добавил Саша многозначительно, - спасение крестьянства.

   Ему очень хотелось произвести впечатление, но он не знал, на какую тему говорить, и вообще, как себя вести. Кроме того, по тем взглядам, что изредка бросала Анна на Ярослава, становилось понятно, куда будут направлены её симпатии.

   Для дальнейшего ублажения гостьи и фиксации достигнутого успеха, подали на стол чаю с шоколадными конфетами, чем окончательно смутили женщину. Костя заметил, что она вела за столом очень деликатно.

   - Анна Ефимовна, - продолжил Костя, - Мы несколько сбились со счёта в днях в своём путешествии, да и у схизматиков счёт иной. Не подскажите ли, который нынче день?

   - Так Спас завтра*, - ответила Анна.

   - А год какой? - с нетерпением спросил Ярослав.

   - Двести тридцать третий, ой, тысяча семьсот двадцать пятый, - она смущённо улыбнулась. - Батюшка у нас старенький, он всё по-прежнему считает. Сам никак к новому счёту не привыкнет, и нас путает. А что, у схизматиков не так разве?

   _______ ________ _

   ^{* - Медовый Спас - 1 августа, начало Успенского поста.}

   - Схизматики разные бывают, - пояснил Слава, - у некоторых из них лета числят вовсе на наше не похоже.

   Саша в это время пытался соотнести Спаса с привычным ему календарём, у него ничего не получалось. Поняв, что сейчас это самый простой способ сойти с ума, забросил это занятие.

   - А вы, видно, в самых разных краях бывали? Ой, что это я.

   Анна встала, поклонилась неглубоким поклоном, почему-то в сторону Кости, и сказала:

   - Спасибо вам за хлеб, за соль. Засиделась я с вами.

   - Куда же вы спешите, Анна Ефимовна?

   - С девками по ягоды пошла, сейчас самое время малину брать. А оне, как без пригляду, так никакой ягоды не возьмут. А вас, судари, милости прошу к нам в дом. Негоже, как татям, в лесу хорониться, и обо мне что люди подумают?

   - Э-э-э-э, Анна Ефимовна, тут дело деликатное. Наши одежды и кое-какие вещи могут привести в смущение людей. А там, по недомыслию, донесут ненароком, а мы не хотели бы доставлять вам беспокойства.

   Она немного подумала и сказала:

   - Я пришлю человека, он немой, ничего никому не скажет.

   - Герасим что ли? - встрял Саша.

   - Да, Герасим, а вы откуда знаете?

   - Так просто подумалось.

   Про Муму он деликатно промолчал.

   - И одёжу я вам тоже присмотрю, - добавила Анна.

   Всегда подозрительный Костя подумал: "А неспроста ли это жу-жу?", но, тем не менее, сообразил кулёк, насыпал конфет и всучил ей чуть ли не силком.

   После ухода Анны, Ярослав сказал:

   - Почти триста лет, а?

   - Мне похрен скока лет, я в дикости прозябать не хочу! Унитазов нет, туалетной бумаги нет, автомобилей нет, нет даже парового двигателя! - воскликнул Саша. - Электричества нет, промежуточного патрона нет, и вообще!!! патронов, как таковых - нет! Химии нет, водки - и той нет! Как жить во тьме веков, если мы даже по-русски толком не можем разговаривать! Поелику, понеже, вельми паки, паки, иже херувимы!

   В его голосе сквозило нешуточное отчаяние, он горько рассмеялся и склонил голову на колени. Сквозь листву проник луч тёплого летнего солнца и отразился на блестящей лысине. Хотя, надо признать, Саша был не вполне прав: Анна говорила вполне по-человечьи, а из всяких старорежимных слов сказало только одно: "впусте".

   - Застарелая и неистребимая болезнь нашей вшивой интеллигенции, - сказал Костя с насмешкой, - в том, что она всегда во всём права. Но делать ничего не может, не хочет и не умеет. Нет, одно дело она умеет делать очень хорошо - это жаловаться на что-нибудь.

   Поморщился, а потом спросил: