Трое в подводной лодке, не считая собаки (СИ)

   - Тебе и одного раза хватит. Кстати, помимо богохульства. Никогда, я повторяю, никогда, и ни при каких обстоятельствах, если мы проколемся и нас раскусят, а нас обязательно раскусят, не говорите про истукана. Это прямое обвинение в колдовстве и волхвовании, это - совсем другая статья, - добавил к сказанному Слава, - и немедля начинаем учить необходимый минимум.

   - Так что про легализацию-то? - снова спросил Костя.

   - Да хрен его знает. Походу, надо подкупить какого-нибудь приказного дьяка в городе и забрать документы покойника. Или ещё лучше, идея из "Дня шакала", идти на погост и выискивать могилки померших крещёных младенцев, а там уже дело техники.

   - Короче, в Сибирь надо драпать. А ещё лучше - в Америку! - неожиданно заявил Саша.

   - И зарасти там диким волосом и покрыться плесенью? Ну уж нет. Деньги надо делать здесь, в центре России. В кондовой, так сказать, глубинке. Да и женщины ихние мене вовсе не по ндраву! Не возбуждают оне мене! - ответил Костя.

   - Ты что, уже того? Попробовал?

   - Нет, я так, чисто умозрительно. Я ж говорю, не стоит у меня на них.

   - Ну а что тогда не Урал? Там вроде уже цивилизация?

   - Тебя там, мил друг, прикуют к тачке и будешь ты во глубине сибирских руд кайлом махать. За пайку. Нет, нет, и ещё раз нет! Тем более, - Костя многозначительно понизил голос, - здесь точка перехода. Когда-нибудь она должна будет открыться. По крайней мере, я всегда буду на это надеяться.

   - Ну есть, короче, несколько вариантов: идти в Академию наук, впроголодь совершать открытия во славу русской науки, можно как-нибудь подсуетиться и какую-нибудь мануфактурку открыть, например стеклянную или фарфоровую - в Европе фарфор уже открыт, в России - нет, и не скоро откроют. Можно...

   - Ты скажи, что сейчас с преступностью? Шалят ли на больших дорогах тати-душегубцы и охотники до чужого добра?

   - Буквально не скажу, но все историки говорят одно. Что бандитов развелось столько, что даже Меншиков по своей губернии боялся ездить. В смысле, в окрестностях Санкт-Петербурга.

   - Хорошо, - ответил Костя и промычал: "выхожу один я на дорогу, передо мной кремнистый путь блестит", - а ты поройся в бумагах, может найдёшь кого, кто при Петре Первом уехал за границу и там помер... А мы типа вернёмся...

   - Это в ноуте. А его надо распаковать. И, кстати, как-то питать. Чёрт. В экономичном режиме на пять часов хватит, - сказал Слава.

   - Давайте типографию откроем! Газету начнём выпускать, - у Саши прорезалась новая идея.

   - На дыбу тебя отправят, немедля, - ответил Ярослав.

   - За что?

   - За то, что замышлял!

   - Что замышлял?

   - Вот на дыбе ты и расскажешь, что замышлял и против кого. Если до этого не заручишься личным, его величества, соизволением, печатать что-либо вообще, не говоря уже о газетах.

   Ещё одна чудесная идея завяла, так и не принеся России плодов Просвещения.

   - Ребята, ну хотя бы надо как-то со своими умениями определиться. Ну, теми, которые помимо охоты и рыбалки. Надо всё, всё, что есть в головах, выкладывать, иначе ведь так и сгинем. Самые бредовые. Любые идеи и навыки.

   - Хорошо. Я вот могу полицаем работать, - сообщил Костя. - Или подследственным.

   Он обернулся, и в течение секунды из цветущего, жизнерадостного мужчины превратился в подобострастную, трясущуюся тварь. Гнусавым, вызывающим тошноту голосом, заглядывая Ярославу в глаза, чудесным образом снизу вверх, хотя и был выше его на полголовы, произнёс:

   - Товарищ сержант, ну может не надо? А? Товарищ сержант, вот возьмите детишкам на молочишко.

   Преображение было настолько правдоподобным, что даже пацифисту Ярославу захотелось вытереть об Константина ноги.

   - Я, может быть, только с вами и отдыхаю. Везде враги, все хотят бедного сироту обидеть.

   Со злости, видимо, закрутил гвоздь-сотку спиралью вокруг пальца, а потом тут же и распрямил. Лениво развернулся лицом к Ярославу, посмотрел на него холодным, немигающим взглядом. Так же лениво козырнул и изобразил, похлопывая палкой по левой ладони:

   - Старший сержант Опупэнко. Ну что тут у вас? Документики предъявляем! Куда следуете? Почему нарушаем? А вас, гражданин, не спрашивают. Не спрашивают, я сказал! Или пройти в отделение желаете на трое суток? До выяснения? Нарушаем, значицца. Права придётся изъять. До выяснения, значицца. Чтобы впредь, так сказать.

   Ярослав, с детства неспособный противостоять полицейскому произволу, немедленно захотел дать на лапу этому чудовищу триста, нет, пятьсот рублей. Настолько манера поведения, интонации и общая аура высшего существа, снизошедшего до разговора со смертным, соответствовала облику сержанта с поста ДПС N 134, который Славу видел, кажется, за километр, и всегда, не промахиваясь, выдёргивал из общего потока.

   - Ну ты артист ваще... Ты что, в Гнесинке учился, а, Станиславский? - поёживаясь, спросил он у Кости.

   - Нет, я в других академиях учился, а так вообще жисть заставляет. Надо будет, ещё и не тому научишься.

   - Костя, ты где служил-то? - спросил Саша, также впечатлённый удивительными превращениями Кости.

   - В подводных войсках Украины, гы-гы., в степях под Херсоном. Как матрос Железняк. Теперь ты давай, колись.