Трое за границей

— Это не почтовые ящики. Это скворечники. Ты должен понять эту нацию. Немец любит птиц, но он любит опрятных птиц. Если птицу оставить в покое, она будет вить гнездо где попало. Это непривлекательно, если исходить из немецкого понятия о привлекательности. На таком гнезде нет ни капли краски, оно не оштукатурено, на нем нет даже флажка. А когда гнездо готово, птичка продолжает жить на улице. Она роняет на газон всякие штуки: ветки, куски червячков, все такое. Она ведет себя неприлично: занимается любовью, ссорится со своей половиной, кормит детей — у всех на глазах. Немец-хозяин в шоке. Он говорит ей: «Ты мне во многом нравишься. Смотреть на тебя — одно удовольствие. Поешь ты красиво. Но вести себя не умеешь. Вот тебе ящик, клади туда свой мусор, чтобы я его не видел. Захочешь спеть — милости просим, но все свои семейные дела делай там. Сиди в ящике и не сори в саду».

В Германии любовь к порядку впитывается с молоком матери. В Германии младенцы погремушками отбивают время; немецкая птичка теперь предпочитает скворечник и относится с презрением к тем немногочисленным нецивилизованным отщепенцам, которые продолжают строиться на кустах и деревьях.

С течением времени каждая немецкая птичка, никто в этом не сомневается, получит надлежащее место в общем хоре. Все это бессвязное хаотичное треньканье, как представляется, прецизионный немецкий рассудок раздражает. В нем нет системы. Любящий музыку немец приведет все в порядок. Птицу посолиднее, со специально поставленным голосом научат дирижировать, и вместо того чтобы зарывать в землю талант в четыре часа утра где-нибудь в лесу, наша птичка будет исполнять — в объявленное время — где-нибудь в пивной на открытом воздухе, под аккомпанемент фортепиано. Все к этому и идет.

Немец любит природу, но природа в его представлении — прославленная Валлийская арфа*. Своему саду он уделяет огромное внимание. Он сажает семь розовых кустов с северной стороны и семь — с южной, и если они вырастают неодинаковые по размеру и форме, от беспокойства не спит по ночам. Каждый цветочек он подвязывает к палочке. Из-за этой палочки не видно самого цветка, но немец удовлетворен — цветочек на месте и ведет себя как полагается. Пруд он выкладывает цинковыми листами, которые раз в неделю вытаскивает, тащит на кухню и выскабливает. Строго по геометрическому центру газона (который, бывает, не больше скатерти и обычно окружен оградой) он ставит фарфоровую собачку.

Немцы очень любят собак. Но, как правило, предпочитают их из фарфора. Фарфоровая собачка никогда не роет в газоне ямок, чтобы закапывать косточки, и не стремится развеять клумбу по ветру задними лапами. Она остается там, где ее оставляют, и никогда не суется туда, куда ее не просят. С точки зрения немца, порода эта идеальна. Вы можете заказать собаку, которая будет полностью отвечать требованиям общества собаководов, а можете побаловать собственное воображение и заказать что-нибудь уникальное. Критерий породы, как в случае с обычной собакой, вам не указ. Вы можете заказать голубую собаку, или вы можете заказать розовую собаку. За небольшую приплату вы можете заказать собаку с двумя головами.

Осенью, в определенный раз и навсегда установленный день, немец пригибает кусты с цветами к земле и укутывает их на зиму циновками. Весной, в определенный раз и навсегда установленный день, он убирает циновки и поднимает цветы опять. Если случается исключительно погожая осень или исключительно поздняя весна, тем для несчастного растения хуже. Ни один настоящий немец не допустит, чтобы в его дела вмешивалась такая своенравная вещь, как Солнечная система. Не в состоянии регламентировать погоду, он ее игнорирует.

Из деревьев немец больше всего любит тополь. Другие неорганизованные народы воспоют дифирамбы могучему дубу, развесистому каштану, ветвистому вязу. Немцу все эти строптивые неряшливые деревья — бельмо на глазу. Тополь растет там, где его посадили, и так, как его посадили. Он не страдает ложными вульгарными идеалами. Он не стремится развеситься и разветвиться сам по себе. Он просто растет себе прямо и вверх, как и пристало расти немецкому дереву. Таким образом, немец мало-помалу выкорчевывает все другие деревья и сажает вместо них тополя.

Немец любит природу, но она ему нужна как светской даме «благородный дикарь» — приодетый. Немец любит гулять по лесу — до ресторана. Только тропа не должна быть слишком крутой; сбоку должна быть сточная канава, выложенная кирпичом; каждые двадцать ярдов должна быть скамейка, где он мог бы передохнуть и утереть пот со лба (ибо скорее священнику англиканской церкви придет в голову скатиться с ледяной горки, чем немецкому бюргеру — присесть на траву).