Трофей объявленной охоты

– Ты здесь для другого, Морон. Ты здесь для другого, – напомнил он себе и увидел дом, в котором проживала его сестра.

Ничего особенного. Тридцать семь этажей, режимный вход и будка энергообеспечения со следами давнего пожара.

Должно быть кабель оказался бракованным или жильцы вовсю гоняли пиратское оборудование, которое обманывало расходные счетчики и сжигало три электрона на два позитрона, вместо положенной пропорции три к одному.

Перейдя улицу по подземному тоннелю, стены которого вибрировали от снующих поверху автомобилей, Морон оказался возле подъезда и толкнув дверь, зашел в небольшой тамбур безопасности.

Остановившись, он стал ждать, пока его «обнюхают» датчики – химические и лучевые. Наконец, когда его образ был найден в архиве безопасности, поскольку он здесь уже бывал, щелкнул замок следующей двери и Морон прошел до самого лифта.

«Мэнди-шлюха!» – прочитал он на стене кабины лифта. Прежде этой надписи здесь не было.

Морон вздохнул и прикрыл глаза. От этой городской действительности он уставал сильнее, чем на дежурстве. На орбитальном терминале все было как-то спокойнее, хотя, вроде и поток пассажиров, и скандальные среди них попадались. Но все происходило как-то камерно, уютно и по-домашнему.

К тому же «в поле», то есть в сам зал ожидания, выходить приходилось не часто.

Морон ценил свою службу за возможность сидеть в околотке и не высовываться.

Выйдя из лифта, он с удивлением обнаружил, что дверь в квартиру сестры чуть приоткрыта.

– Эй, есть кто дома? – спросил он, осторожно протискиваясь в тесную прихожую.

– Есть, Ренд, я дома! – отозвался зять и в то же мгновение, дверь позади гостя автоматически захлопнулась.

– О, да ты меня вычислил? – догадался Морон снимая куртку.

– Не я – охранная система.

Морон прошел в комнату, где за терминалом сидел Шнерк – не стриженный и лохматый.

На нем была линялая футболка, оставшаяся со студенческих времен, прожженные шорты и спортивные туфли на босу ногу.

По мнению Морона, так и должен был выглядеть парень занимавшийся производством программ по взлому.

– Если к нам идут гости, у меня на экране появляется соответствующее сообщение и я даю сигнал открыть дверь.

– А самому в лом открывать?

– А зачем, если можно дистанционно?

– И часто гости ходят?

– Совсем не ходят.

– А где Линда?

– На работе. Она до шестнадцати впахивает.

– А ты до скольки впахиваешь?

– С утра и до забора. Ты чего приперся?

– Просто так, сестру повидать.

– Мог бы позвонить сначала – она же работает и ты в курсе.

Морон вздохнул и сел напротив зятя.

– Мне твоя помощь нужна, братан.

– В смысле? – не понял тот, не отвлекаясь от работы, которая по мнению Морона, была какой-то игрой с картинками.

– В прямом смысле, по твоему профилю. У меня есть данные с биочипа, но они закодированы.

– Так раскодируй.

– Я пробовал, не получилось. Там пятивекторный блок, а у нас в околотке… То есть, у меня компьютер слабоват. Пять векторов никак взять не может. Вот я к тебе и пришел.

Шнерк оставил свою работу и взглянув на Морона, спросил:

– А ты знаешь, сколько стоит такая работа?

– Очень дорого? – уточнил сержант.

– Очень-очень.

– И ты мне – брату своей жены, собираешься выставить счет? – уточнил Морон и склонив голову на бок, прищурился.

Так, обычно, он воздействовал на всяких там, мелких жуликов, которых задерживали на пассажирском терминале.

– А почему мне не выставить тебе счет, Ренд? Денежки у тебя водятся, сам рассказывал, как в дорогих кабаках зажигаешь. Или забыл?

Морон вздохнул и сел ровнее, разом выходя из образа проницательного дознавателя.

Да, трепался. Рассказывал зятю всякое под стопочку. Обычно он себя контролировал, но как-то Шнерк предложил «усугубить» и бросил в чашу для пунша какое-то хитрое устройство с мигающей лампочкой.

Морон тогда еще спросил – что за фигня такая, а Шнерк лишь пьяно усмехнулся и когда лампочка перестала мигать, выудил приборчик пальцами и спрятав в пластиковую капсулу, убрал в карман.

А потом сказал:

– Давай заценим.

И они заценили. Зять то дома остался, а Морон на роботакси вернулся в порт, а потом на ведомственном шаттле к себе на орбиту.

Внешне он выглядел обычно – специально проверял в зеркале, но двое суток вываливался в какие-то измерения и испытывал букеты, неизведанных прежде чувств и ощущений.

Объяснить это было трудно, то он испытывал какую-то робость, то напротив, неуместную решительность и уверенность в себе.

Хорошего, вроде, мало, но с другой стороны, в таком состоянии Морон совсем не замечал служебных напрягов.

Не хотелось спрятаться от взгляда капитана Ройтела, не было желания орать на ефрейтора Пима, жравшего за рабочим столом и оставлявшего крошки с синтетическим жиром.

Определенные плюсы были, тут без вопросов.

Именно в тот раз Морон рассказал зятю много чего, о чем следовало помолчать. И приключения с проститутками в дорогих кабаках, были самым безобидными, среди его прочих озвученных подвигов.

– Ладно, Шнерк, мы же родственники, давай как-то порешаем. За работу получишь штукарь.

– Штукарь за пятивекторный блок? Да ты знаешь сколько там работы? Да дело даже не в этом. Ты видишь, что я делаю?