Трофейная ведьма

Два дня прошли как на иголках. Роза не извинилась за то, что назвала меня убийцей. А еще в доме — гараж почему-то не тронули — снова провели обыск, аккуратный и малозаметный. Я случайно заметила, что некоторые вещи не на своих местах. Возмущаться не стала, хотя и нажаловалась Герману. Но он не стал требовать от тетки объяснений и вел себя, словно ничего и не случилось, будто не он смотрел на меня взглядом человека, внезапно прозревшего и увидевшего рядом с собой преступницу. Я честно пыталась простить его неверие, но понимание, что обо мне думают хуже, чем я есть на самом деле, омрачило наши отношения еще больше.

— Вероника, — прохладная ладошка коснулась моего локтя, заставив вздрогнуть, — а в озере хоронят всех?

— Только Верховных. Считается, что однажды душа сильной ведьмы, попав в межмировой портал, сможет его закрыть.

— Омерзительный обряд. Язычники… — донесся позади шепот Матвея.

И вероятно, ошибаюсь, но прозвучало слово с эпитетом «гребаные». «Гребаные язычники». Но если и не послышалось, я его понимала: уехать из Темных Вод до похорон он не мог, поэтому злился.

Белая колонна подошла к понтонному мосту, который наводили в особых случаях. Первые метры дались нелегко — я вообще думала, что не смогу подойти к острову. Но чем дальше, тем увереннее становился мой шаг.

Вначале на остров ступили охотники, несущие тело в белом гробу, за ними — родственники и остальные жители. Где-то в хвосте плелись Лисицыны и охранники, сопровождающие представительницу их рода.

Надя, чудесным образом освободившись от господства духа, специально сдалась, придя к дому Верховной. Совесть замучила. К переживанию о трусости восьмилетней давности примешались муки из-за совершенных убийств в компании одержимых. Ведьма заявила, что готова понести заслуженное наказание за все свои преступления.

Страшно представить, что сейчас чувствовали родные девушки. И я старалась об этом не думать. Я вообще старалась не думать о том, что приносит дополнительную боль — своей хватало с головой.

Как быть? Что дальше делать? Смириться со сложившимися обстоятельствами и жить, как жила? Или перечеркнуть прошлое, уехать из города и начать новую жизнь? И не будет ли это трусостью, сбегать, вместо того чтобы попытаться исправить? Впрочем, что исправлять, я еще не определилась.

Церемония опускания гроба, прощальные слова родных Стеллы я не запомнила. Когда же к разлому подвели бывшую одержимую, я внутренне сжалась.

Казнь через утопление в озере была моим кошмаром. Ведьма заслужила наказание, но смерть от рук духов озера страшна и мучительно медленна. Бесчеловечно наказывать в надежде продлить агонию.

Лисицына, одетая в белую рубаху с черной вышивкой, сама ступила к разлому. Длинная, широкая одежда развевалась флагом на ветру. В шаге от края девушка обернулась. Бледная, решительная.

— Я имею право на последнее слово, — спокойно произнесла она в тишине. — Я не буду просить прощения за то, что натворила, — нет мне прощения. Но я никогда не искала бы помощи у одержимых, если бы получила ее здесь.

— А ты ее просила?!

Кто-то из старших ведьм шагнул к швыряющейся обвинениями девушке, но натолкнулся на ее близких, преградивших путь.

— Братья и сестры по общине! Мы преступили древний закон, нарушили обеты! — Лисицына уже кричала, глядя на нас полными слез глазами. — И за чужую гордыню, давние ошибки платим высокую цену. Разобщенность ослабила нас! Мы потеряли все, что помогало нам в борьбе с духами! Мы убиваем людей, в которых пророс дух, хотя его легко прогнать — и я тому пример!

Когда спросили, как удалось избавиться от духа, казалось бы, подавившего ее душу и волю окончательно, ведьма поклялась, что ничего не помнит. Соврала, выходит…

— Вы сами лишаете своих детей счастливого будущего! Сами! — Распущенные волосы Лисицыной разметал ветер. На нее было больно смотреть, а потом и страшно, когда темный, ищущий взгляд приговоренной остановился на мне. — Он велел сказать: «Смерть в Темном — это только начало!»

И, не оборачиваясь, она шагнула назад, в озеро.

Портал в это время еще закрыт. Жадные руки рвущихся в наш мир духов не хватали ее, не тащили вниз, но ведьма все равно не всплыла. Утонула… Погибла так страшно…

— Вероника, отпустите меня, — сдавленный голосок Авроры вырвал из кошмара наяву.

Осознав, что делаю, я удивилась. Нет, не так. Я была в шоке, обнаружив, что вцепилась в девочку и прижала к себе, чтобы она не смотрела на казнь.

— Ой, извини… — Отпустив ведьмочку, я даже отступила назад, тотчас натолкнувшись на ее отца. — Прости.

Матвей качнул головой, давая понять, что видит, что со мной творится.

Белая колонна двинулась назад. Вместо догоревших свечей путь нам освещали эфемерные эквиумы — ярко сияющие голубые фантомы: соколы, орлы, филины. Дико смотрелись парящие в воздухе полупрозрачные волки, медведи, лоси. От Шершневых и Пчеловых были целые призрачные рои насекомых. Над моей головой скромно махал крыльями одинокий бирюзовый ворон.

— Вероника, научите и меня? — чуть отойдя от нового для нее зрелища, спросила восторженная девочка.