Трофейная жена для лорда-дракона (СИ)

Худое, измождённое лицо и тело могли бы принадлежать старику, но однорукий вряд ли был старше тридцати лет. О том говорили и его моложавый голос, и глаза, лишённые старческой тоски по утраченным годам, и редкие, но все же яркие, сильно вьющиеся каштановые волосы. Борода на щеках однорукого почти не росла, может быть от недоедания, а может и по какой другой причине. Хоть и свободно владел общей речью, он всё же не отличался внешностью от прочих жителей пустыни. Такой же смуглый, толстогубый и темноглазый. Один из многих, если бы был покрепче, вполне бы сошёл и за кого-то из надсмотрщиков. Самой яркой деталью в его внешности были разве что три неприятные выпуклые родинки, венчавшие его лоб на равном расстоянии друг от друга, словно три зубца короны. Возможно, потому другие пленники и звали его принцем.

– Как ты узнал, что сегодня будет лунное затмение? По мне, так была самая обычная ночь.

Спросил его Арвольд. Теперь, после нескольких глотков воды жажда и тяжёлый сон отступили. Спать юноше больше не хотелось.

– Нет… не обычная. Такая бывает лишь раз в два с половиной года… – Однорукий широко улыбнулся ему своими ровными белыми зубами. – Я рос хилым и болезненным ребёнком, не то что мои братья. И отец в своей мудрости, вместо войска определил меня в ученики к Золотой Дюжине, самым видным учёным всего востока. К их совету обращаются даже кровавые господа и погонщики двуногого скота… Благодаря знаниям законов природы и способности к чтению её знаков, они предсказывают, когда лучше сеять, когда жать, когда готовиться к засухе… или когда воевать. Что им предсказать какое-то лунное затмение?

Арвольд горько усмехнулся. Сумасшедший или просто фантазёр? В золотых копях Кабара многие быстро сходили с ума – вечная жара, скудная пища, тяжёлый труд и постоянные избиения. Не так-то просто в таких условиях сохранить здоровье, что и говорить о разуме.

– Значит, ты и правда принц… и что же принц забыл в этой забытой богами дыре?

– Вероятно, то же, что и дракон. – Просто ответил тот, заставив юношу задержать дыхание. – Я слышал, как надсмотрщики шептались о юноше, который не боится огня.

– Дракон… – фыркнул Арвольд, пытаясь свести всё в шутку. – Если ты такой же принц, как я дракон, тогда всё ясно.

– Что ясно?

– Неужели ты думаешь, что будь я драконом, то не спалил бы всё тут к чёртовой матери? Я не дракон, а ты не принц. Мы с тобой рабы на золотых копях Кабара, мясо на столе кровавых господ, вот и всё.

Однорукий смерил его задумчивым взглядом и улыбнулся, совсем не взрослой, а какой-то детской, непосредственной улыбкой. Словно несколько минут назад его не избивал озверевший от усталости пленник, словно его ноги не сковывали тяжёлые цепи, а правая рука была на месте, как и левая.

– Знаешь, дракон, несмотря на милость моего отца и все старания наставников, я плохо учился. Мне всегда скучно было посвящать время тому, что пытались донести до меня учителя… я хотел чего-то другого… понимаешь? Зазубривать геометрические аксиомы и тонкости гидравлики было не так интересно, как читать о древних воинах, опасных приключениях и диковинных существах. Ах, что с меня взять, я был глупым непоседливым мальчишкой… Может быть, что и глупее многих…

Он грустно вздохнул, задумавшись о чём-то своём и тихо продолжил, опасливо озираясь на других пленников в пещере. Казалось, что все они сейчас спали. Но как знать… может быть, и внимательно слушали разговор двух странных друзей по несчастью.

– Однажды, когда я сидел в библиотеке, готовя доклад о мелиорации, мне попался интереснейший свиток. Имя его автора мне не дано было узнать… мыши съели изрядно от начала сего труда, включая название и обстоятельства, при которых он был написан автором, но не суть. Трактат этот был об обращении драконов. И, скажу я тебе, умение обращаться, мой огнедышащий друг, это тоже сложная наука…

Сказав это, он вдруг поднялся и, подобрав свои цепи, чтобы не разбудить уснувших пленников, быстро пошёл прочь, к другой стороне пещеры, оставив Арвольда наедине со своим смятением…

Ведь как это возможно? Здесь, на краю мира, в грязной кровавой яме, в которой ему, казалось, и суждено было умереть, он встретил единственного человека, который мог ему помочь?

Глава 46

Как ни старался, уснуть ему больше не удалось. С ночи и до самого рассвета все мысли Арвольда были только о принце. В отличие от однорукого. Тот спал у противоположной стены пещеры, как невинный младенец – свернувшись калачиком и подложив под щеку единственную руку.

С первыми рассветными лучами в пещеру гремя дубинами по стенам и, стращая пленников ругательствами, пришли надсмотрщики. Трое крупных бритоголовых пустынника открыли замки и погнали измождённых мужчин в шахты. Как и каждый день до конца их жизни им предстояло дробить камень и вытаскивать его из штольни на поверхность, чтобы другие пленники там, наверху, дробили его в мелкую пыль в поисках золотых самородков.