Троя. Герои Троянской войны

— Надо поскорее готовить укрытие! — озабоченно произнес Гектор, взбираясь в развилку и подавая руку брату, которому все сильнее мешала раненая нога, отзывавшаяся на каждое движение резкой болью и от напряжения совершенно онемевшая. — Смотьите! Сатей! — завопил в это время малыш Патрокл, с плеч отца заглядывая в развилку мощных стволов.

— Какой еще шатер? Что ты выдумал? — изумился Ахилл.

— Не выдул! Вот.

И малыш вытянул ручку вперед.

Герои посмотрели туда, куда он указывал, и ахнули. Перед ними было нечто, и в самом деле напоминавшее вход в шатер, обвитый лианами и полузакрытый листвой.

Когда-то, возможно, несколько столетий назад, в самый толстый из стволов угодила молния, и он раскололся. Затем его половины вновь сошлись, но соединились только сверху и образовали, действительно, подобие шатра, треугольного в основании и довольно большого — заглянув в него, путники увидели, что в длину выемка около шести локтей, ширина у входа чуть поменьше, а высота такова, что даже Ахилл и Гектор могут войти в него, не пригибаясь, если только будут держаться посередине: по бокам половинки ствола, сближаясь, делали «шатер» все ниже. Позади выемки эти половинки сходились не до конца — там оставалась порядочная щель, но ее так плотно оплели лианы, что она стала почти незаметной.

— Великий Бог, ты вновь проявляешь к нам свое милосердие! — прошептал изумленный Гектор. — Все, будто нарочно устроено. Дай копье, Ахилл: надо проверить, петли там змей…

Выемка оказалась пуста — только старые листья зашуршали, когда их разворошил железный наконечник. Помещение «шатра» было достаточно велико, чтобы в нем поместились все пятеро. Правда, устроиться лежа все не смогли бы, но они об этом и не мечтали.

Пока Патрокл и Авлона радостно осматривали убежище, а Пентесилея разгребала сухую листву, еще раз проверяя, нет ли там змей или опасных насекомых, мужчины, ловко прицепив к горизонтально растущей из соседнего ствола ветви тушу львицы, очень быстро и ловко освежевали ее. Во-первых, им нужна была шкура, а во-вторых, и они, и Пентесилея не ели уже больше суток, были ранены, измучены, и всем им, да и детям тоже, нужно было поесть.

Едва они закончили снимать шкуру с убитого зверя, как гром прогремел прямо над их головами, и сквозь густую листву обрушилась сплошная масса воды. Это был не ливень, это было море, вдруг опрокинувшееся на землю, чтобы утопить все живое. Плотный шатер ветвей и листьев почти не укрывал от этого потопа, и братья тут же поняли, что мощные струи могут смыть их с развилки, сразу ставшей скользкой. Сквозь просветы между стволами уже не было видно ни земли, ни леса — сплошная серо-полосатая стена падающей воды.

Глухой рев, донесшийся снизу, и громкий плеск сказали о том, что предположение Гектора оправдалось — река вышла из берегов, и теперь ее воды мчались прямо под деревом.

Тем не менее, братья некоторое время стояли под дождевым водопадом, не без удовольствия подставляя ему тело: вода смывала с них пот, кровь и грязь, принося немалое облегчение.

Но почти сразу обоим стало холодно.

— В дупло, братец! — воскликнул Гектор. — Дождь холодный, как зимой, и в воздухе сразу похолодало… В дупло!

— Надо еще мяса отрезать, — отозвался Ахилл.

— Это я сделаю! — высунулась из «шатра» Пентесилея. — И готовить буду я. Уходите оттуда, я тоже хочу освежиться.

Герои оставили тушу львицы висеть, поскольку в дупле для нее не было места. Молодые люди уже смирились с мыслью, что мясо придется есть сырым — развести костер было решительно негде. Однако у Пентесилеи были иные мысли.

Она отрубила секирой часть грудины зверя и мягкие части бедер, затем вернулась в дупло и, очистив от листвы участок дна в «шатре», быстро и ловко выдолбила в дереве круглую ямку глубиной чуть меньше локтя и шириной в пол-локтя. Вырубленные щепки она сложила стопкой на дне ямки, сверху положив несколько заранее приготовленных сучьев, которые мелко наломала. Щелкнуло огниво, и в ямке, устроенной возле самого выхода, в локте от льющейся водопадом воды, запылал огонь.

— А дерево не загорится? — спросил Ахилл, с любопытством смотревший, как его жена сооружает этот необычайный очажок.

— Нет, — покачала головой амазонка. — Дерево будет просто тлеть. Там ведь свежая древесина, не высохшая и не гнилая. Она так просто не разгорится. Только оставлять огонь на ночь нельзя — придется залить его.

Дым от костерка был небольшой, и благодаря отверстию в задней стене «шатра» и создаваемой им тяге, этот дымок уносило наружу.

Пентесилея разрубила грудину на отдельные ребра, оставив на них порядочно мяса, и сложила их над костерком, перекрещивая друг с другом. Потом стала укладывать на них тонкие полоски мяса, которые отрезала от окорока. Еще немного, и почти весь очажок был накрыт этой своеобразной крышкой, от которой сразу потянул тонкий дымок, затрещал, капая внутрь очажка, жир, и по дуплу разлился аромат коптящегося мяса.

— Вкусо пакнет! — воскликнул малыш, задремавший было на сухой листве, но тут же проснувшийся.