Троя. Герои Троянской войны

— А другой рукой можешь опереться на мое плечо, — сказал он, подходя к Неоптолему. — Я выдержу, не думай!

Андромаха, глядя на них, улыбнулась. Ее поразило, как в сыновьях Ахилла и Гектора с новой силой проявилась удивительная, могучая дружба, связавшая меж собой двух братьев задолго до того, как они узнали о своем родстве, еще тогда, когда им приходилось быть врагами. Неоптолем и Астианакс теперь любили друг друга так же чисто и самоотверженно, и не приходилось сомневаться, что с годами эта дружба станет только прочнее. Даже если они расстанутся.

«А ведь они расстанутся! — с невольной тоской подумала молодая женщина. — Мы уедем с Гектором в Трою, а Неоптолем… Как сумеет он жить со своей бедой, со своим одиночеством? Но ведь и поехать с нами он ни за что не согласится! Великий и всемогущий Бог! Как-нибудь, ну хоть как-нибудь, помоги ему! Прошу Тебя!»

— Идите скорей к берегу! — крикнула она сыну и Неоптолему. — Филипп прав: вон, облака уже клубятся над самой кромкой, и ветер становится все сильнее. А я послежу, чтобы все самое нужное тоже перенесли подальше от кораблей: не хотелось бы, чтоб пропала аптечка, или что-нибудь еще… Эй, Паламед! — она махнула рукой пленнику, сидевшему на том же месте, под охраной Тарка. — Иди тоже к берегу. Тарк, к берегу! Буря идет!

— Скрывайтесь под выступом скалы! — напутствовал Филипп. — Ветер сейчас с моря, но он переменится, чтоб у меня жабры появились, если не переменится! И тогда сюда вниз полетят всякие неприятные подарки: сучья, камни, может, целые деревья…

Неоптолем шел, опираясь на сучковатую палку, и удивлялся тому, что идти таким образом вроде бы и не очень трудно. На плечо Астианакса юноша старался не давить, и мальчик обиделся:

— Ты думаешь, я такой же слабый, как был год с лишним назад? Я стал куда сильнее, правда!

Молодой царь улыбнулся.

— Вижу. Но ведь я же не смогу всю жизнь на тебе висеть. Все равно должен научиться сам.

Но вскоре поддержка Астианакса очень пригодилась юноше. Ветер, дувший им в спину, стал вдруг так силен, что раненого пошатнуло, и он упал бы, если бы мальчик что есть силы не сдавил его локоть и не подставил ему уже не плечо, а всю спину. Последние шагов двадцать он почти пронес друга на себе, и ветер едва не ударил их о каменную стену берега.

— Вот это ураган! — Неоптолем не сел, а рухнул на камень под скалистым выступом. — Филипп был прав. Эй, гребцы, заканчивайте с кораблями! Если их унесет в море, мы выстроим другие, а если вас расшибет о камни, будет куда хуже! Андромаха, слышишь? Сюда, скорее!

Волны ворвались в узкую, казалось бы, хорошо защищенную от любого шторма бухту, и хотя их сила была все же невелика, пенные гребни взлетели выше бортов выволоченных на берег кораблей, с шумом рухнули на их борта, хлестнули внутрь.

— Правильно ты оттуда ушел! — заметил Астианакс. — Там теперь все равно мокро. Я помогу маме, да?

Андромаха, шатаясь под натиском ветра, тащила к скалам сумку с аптечкой и бинтами, которой путешественники очень дорожили, и мальчик поспешил ей на помощь. Но еще раньше подоспел Троил, вместе с гребцами вытаскивавший корабли на сушу. Покуда люди добирались до скал, ветер внезапно и резко переменился: теперь он дул с берега и был так же силен.

— Вот так разгулялся нынче Борей![82] — завопил Филипп, растирая колено, которым ударился о камень. — Ну, кораблики, благодарите мою мудрость, не то вас уже тащило бы вон из бухты. А ведь здесь, среди скал, ветер куда слабее, чем там, наверху. Лишь бы наших воинов не свалило и не смело этим ураганом!

— Это кого сметет? — крикнул Неоптолем. — Это моих отца с дядей сметет, что ли? Думай, что говоришь!

— Их вряд ли! — отозвался Филипп. — Я бы на месте ветра поостерегся… А других… Эй, смотрите-ка! Какая странная птица! Похоже она зацепилась за сосны!

Люди, скрывавшиеся меж скал, подняли головы и посмотрели на кромку берега в том направлении, куда указывал кормчий. Правда, эту самую кромку видели не все: опасаясь, что летящие с берега трава, сор, листья могут попасть им в глаза, многие не высовывались из-под нависающей над берегом скалы. Однако любопытный Астианакс, не утерпев, выскочил из убежища.

— Никогда таких птиц не видел! — вскричал он. — Больше на летучую мышь похоже. И… Ой! Смотрите! У нее же ноги, как у человека!

Теперь уже почти все вылезли из-под скалы и увидели, что птица, пронесшаяся над кромкой берега и как-то странно зацепившаяся за изогнутую над обрывом сосну, действительно не похожа ни на одну из птиц. Она была белая, крылья ее имели как бы квадратную форму и просвечивали, будто были совсем тонкие. Одно крыло порвалось, из него торчала сосновая ветка. А в середине этих невероятных крыльев угадывалась темная человеческая фигурка, и ясно видны были две ноги, которыми «птица» пыталась достать ствол сосны, чтобы за него уцепиться.

— Да это ведь человек! — вскричал один из гребцов. — Человек, который летел на крыльях! Боги великие! Не иначе, как гарпия… А что, если она на нас нападет?! И с нами ни Ахилла, ни Гектора, ни Одиссея… А наш царь ранен.