Троя. Падение царей

Ониакус перепрыгнул через палубные перила и открыл люк у ног Андромахи. Спустившись вниз, на вторую дубовую палубу, он выкрикнул приветствия тем, кто находился внизу. Гул голосов продолжался, пока гребцы обменивались историями и узнавали новости у своих товарищей. Все они, казалось, радовались тому, что скоро отправятся в путь.

Андромаха тоже почувствовала радостное возбуждение, которое волной катилось по золотому кораблю. Она посмотрела на Кассандру: та с изумлением осматривалась по сторонам, глаза девушки блестели, щеки раскраснелись. Из-за ее странностей легко было забыть, что Кассандра была почти ребенком – и этому ребенку предстояло великое приключение.

– Давайте устроим вас обеих, – сказал Гершом. – Мы скоро отплываем.

Он пристально посмотрел на Кассандру, как будто знал ее. Потом сказал:

– Пошли, – и повел двух женщин по центральному проходу.

Андромаха увидела несколько боевых шрамов «Ксантоса». Некоторые почерневшие от огня доски палубного настила следовало бы обновить, а часть правого борта была наскоро зашита досками. Плотники чинили сейчас левый борт, неистово стуча молотками.

Когда Андромаха добралась до степса – коробки в центре корабля, в которую была надежно вставлена мачта, – она увидела вокруг этой толстой дубовой мачты круглое деревянное сиденье. К нему были прикреплены плетеные канаты, чтобы за них можно было держаться. По краям сиденья виднелась наполовину оконченная резьба.

– Мы ожидаем, что погода будет суровой, – объяснил Гершом. – Даже большинство опытных моряков могут испытывать тошноту во время зимних штормов. В середине корабля в бурном море качает меньше всего. Если вам станет нехорошо или если будет надвигаться шторм, приходите сюда.

Андромаха кивнула и посмотрела на Кассандру. Девушка казалась теперь слегка испуганной, лицо ее побледнело. Гершом продолжал идти вперед. Посмотрев вниз через открытые люки, Андромаха увидела гребцов, занимающих места на скамьях на нижней палубе. Они смеялись и кричали, передавая друг другу фляги с водой. Хотя они не смотрели вверх, Андромаха знала: они помнят, что над их головами идут две царевны.

На палубе был установлен желтый шатер, чтобы женщинам было где уединиться. Гершом объяснил, что здесь они могут спать и проводить дни во время путешествия. Андромаха привыкла к такому порядку по время прогулок с Теры и обратно, но Кассандра явно ужаснулась.

– Он такой маленький, – прошептала она Андромахе.

Андромаха собиралась ответить, что палуба «Ксантоса» просторней, чем на любом другом судне в Зеленом море, как вдруг на корабле воцарилось молчание. Она оглянулась и увидела, что на корму вскарабкался Геликаон. Его длинные темные волосы были завязаны в хвост; на нем была простая туника из полинявшей голубой ткани.

То, что моряки замолчали, говорило больше об уважении, нежели о страхе, решила Андромаха. Она ощущала в Геликаоне силу. Сила эта будила ответный отклик в ее крови, и Андромаха, покраснев, с трудом отвела взгляд.

Восемь крепких моряков, разделившись по четыре человека, отвязали от толстых опор два длинных каната. Андромаха заинтересовалась.

– Что они делают? – спросила она Гершома.

– Готовятся поднять якоря. «Ксантос» – тяжелая бестия, его трудно спустить на воду. Мы бросили якоря неподалеку от нашей швартовки; теперь, когда люди свернут канаты, будет легче столкнуть судно на воду.

Андромаха наблюдала, как со всего Царского Берега сбегаются люди. Экипажи других кораблей, рыбаки, береговые мастера, чужеземные торговцы – все они работали вместе, налегая плечами на золотистый корпус «Ксантоса», чтобы столкнуть его в бухту.

Мгновение казалось, что корабль не двигается. Потом кто-то крикнул:

– Еще раз!

Пауза, потрескивание обшивки, низкий стонущий звук – и корабль продвинулся на шаг, потом на другой и вдруг скользнул в воду и оказался в море, на плаву.

Люди свернули канаты, оставив мокрые камни на специальных укрепленных участках палубного настила.

На берегу все разразились приветственными криками, когда поднялись восемьдесят весел. Потом с нижней палубы раздался голос Ониакуса, задающий ритм гребцам:

Один был гребцом,
Плохим человеком,
Другой был певцом,
Печальным от века,
Один был пращником,
Грустным парнем,
Другой – сыном шлюхи,
Парией из парий…

«Ксантос» плавно двинулся прочь от берега. Ветер дул с севера, из Фракии, и галера некоторое время шла медленно, пока гребцы боролись с сильным встречным ветром, чтобы покинуть неглубокую Троянскую бухту. Корабль как будто полз по клею.

– Бодрей, ленивые сыны коровы! – взревел Ониакус. – На четыре такта!

Один имел медь,
Другой – длинный член,
Один умел петь,
Другой попал в плен!

Весла врезались в бурлящую воду, корабль набрал скорость, но идти было тяжело, прилив и ветер пытались отогнать огромное судно обратно, к Трое.

Две женщины стояли рука об руку и наблюдали, как Золотой город медленно уменьшается за кормой.