Троя. Падение царей

Ошибка, о которой Агамемнон будет теперь сожалеть.

«Ксантос» безмятежно плыл, а позади огромного корабля небо освещал горящий флот, вопли умирающих походили на далекие крики чаек.

Геликаон стоял в одиночестве, и груз вины давил на его плечи, когда он вспоминал свою последнюю беседу с Халисией прошлой весной. Он готовился к рейду вдоль микенского берега, и она сошла на берег вместе с ним.

– Береги себя и вернись домой, ко мне, – сказала Халисия, стоя рядом с ним в тени «Ксантоса».

– Я вернусь.

– И помни, пока будешь в плавании, что я люблю тебя, – проговорила она.

Эти слова удивили Геликаона, потому что она никогда не произносила их раньше. Он стоял как дурак под рассветным сиянием, не зная, что ответить. Их брак был, как и все царские браки, союзом по необходимости.

Халисия рассмеялась, увидев его замешательство, и спросила:

– Золотой утратил дар речи?

– Верно, – признался он. Потом поцеловал ее руку. – Быть любимым тобой – это честь, Халисия. Я говорю это от всего сердца.

Она кивнула и ответила:

– Я знаю, мы не выбираем, кого любить. И я знаю, всегда знала, что ты мечтаешь о другой. Мне жаль, что это так. Мне жаль тебя. Но я пыталась и буду пытаться принести тебе счастье. Если я смогу дать тебе столько же счастья, сколько ты принес мне, ты будешь доволен. Я знаю.

– Я уже доволен. Ни у кого не может быть жены прекрасней.

С этими словами Геликаон поцеловал ее и поднялся на борт корабля.

«Такая… милая ложь».

Воспоминания врезались в него, как огненные когти.

Геликаон увидел чернобородого Гершома, идущего по центральной палубе. Потом могучий египтянин поднялся по ступенькам на корму.

– Она была замечательной женщиной. Прекрасной и храброй. Такой отчаянный прыжок через расщелину… Она спасла своего сына.

Двое мужчин стояли в молчании, потерявшись каждый в собственных мыслях.

Геликаон смотрел вперед, на пламя в небе над крепостью. Многие деревянные строения за стенами дворца тоже пылали. Женщины и дети были убиты, погибло много защитников крепости, и лишенный укреплений город сегодня ночью и много грядущих ночей будет окутан саваном горя.

Время близилось к полуночи, когда «Ксантоса» наконец вытащили на каменистый берег ниже разрушенных Морских ворот.

Геликаон и Гершом медленно пошли вверх по крутой тропе. У ворот их встретили воины Троянской конницы и сказали, что Гектор взял в плен предводителя микенцев и нескольких его полководцев. Их держат за пределами города.

– Их смерть должна быть медленной, а вопли громкими, – ответил Гершом.

Меньше двадцати микенцев были взяты живьем, но среди них был адмирал Менадос. Он предстал перед Гектором на открытом месте у огромных Сухопутных ворот. Несколько пленных воинов со связанными руками сидели неподалеку, сбившись в кучу.

Гектор снял бронзовый шлем, пробежал пальцами по потным золотистым волосам. Он смертельно устал, у него чесались глаза и пересохло в горле. Протянув шлем своему щитоносцу Местарию, он расстегнул нагрудник, снял и бросил на траву.

Микенский адмирал шагнул вперед, прикоснувшись кулаком к своему нагруднику в знак приветствия.

– Ха! – с мрачной улыбкой проговорил он. – Сам Царевич Войны.

Он пожал плечами и почесал в черной, тронутой серебристой сединой бороде.

– Что ж, проиграть тебе – не позор, Гектор. Мы можем обсудить условия моего выкупа?

– Ты не мой пленник, Менадос, – устало ответил Гектор. – Ты напал на крепость Геликаона. Ты убил его жену. Когда он вернется, он решит твою судьбу. Сомневаюсь, что у него на уме будет выкуп.

Менадос тихо выругался, потом опустил руки и в упор уставился на Гектора.

– Говорят, ты не сторонник пыток. Это правда?

– Правда.

– Тогда тебе лучше удалиться, троянец, потому что когда Геликаон вернется, он захочет большего, нежели просто нашей смерти. Без сомнения, он сожжет нас всех.

– И вы этого заслуживаете, – ответил Гектор. Он шагнул ближе и произнес все так же негромко: – Я слышал о тебе и о многих твоих смелых деяниях. Скажи, Менадос, как такое случилось, что герой взялся убить женщину и ребенка?

Адмирал насмешливо посмотрел на Гектора и покачал головой.

– Сколько убитых женщин и детей ты видел за свою недолгую жизнь, Гектор? Десятки? Сотни? А я видел тысячи. Они лежали, скорчившись, в грязи на улицах каждого взятого города или селения. И – да, сначала у меня внутри все переворачивалось при виде их. Сначала я размышлял над напрасно загубленными жизнями, над дикостью и жестокостью.

Он пожал плечами.

– Но спустя некоторое время, после еще нескольких гор трупов, я больше уже не думал об этом. Как такое случилось, что герой взялся выполнить подобное поручение? Теперь ты знаешь ответ. Первый долг воина – быть верным. Когда царь приказывает, мы повинуемся.

– Ты дорого заплатишь за свою верность, – сказал Гектор.

– Большинство воинов в конце концов платят высокую цену, – ответил Менадос. – Почему бы просто не убить нас прямо сейчас и быстро? Я спрашиваю, как один воин другого. Я не хочу, чтобы злой ублюдок радовался, слушая мои вопли.