Троя против всех

Накануне переезда в Майангу я решил пожить на широкую ногу и вместо того, чтобы поддерживать скучную беседу в гостиничном баре, заглянул в массажный салон на пятом этаже. В пустом предбаннике пахло какими-то травами – вероятно, теми самыми, чьими названиями изобиловал справочник «Растения Анголы», неизвестно как оказавшийся у меня в номере. Когда меня мучила бессонница (с момента переезда в Луанду со сном стало совсем плохо), я листал этот потрепанный справочник и повторял названия в надежде, что упражнение возымеет эффект, аналогичный счету овец. Кассунейра – вечнозеленый колючий кустарник с красными ягодами. Мупинейра, чьи белые цветы служат едой и питьем для колибри. Свиная слива гажажейра, чьи красные цветы рыболовы бросают в реку, чтобы одурманить рыбу. Мушишейра, из чьей древесины плетут канаты. Матеба и рафия, из которых плетут корзины. Такула, из чьей древесины изготавливают красный порошок – в традиционной медицине он считается чуть ли не панацеей. Бимба, из чьего ствола мастерят лодки. Колючая мубанга, из которой получается хороший древесный уголь. Кикомба, чей запах отгоняет насекомых, и потому из нее мастерят кровати. Имбондейра, или попросту баобаб, чьи плоды мукуа годятся на все случаи жизни – из них готовят десерты, напитки, лекарства и даже шампунь. Священное дерево мулемба. Национальное дерево казуарина, чьи шишки – один из сувениров, пользующихся спросом среди туристов. Красная и желтая акации. Суринамская вишня питанга. Плюмерии и джакаранды. Анисовая трава кашинди, из которой заваривают утренний чай, помогающий от головной боли и ревматизма; плоды сабонго и семена донго – от расстройства желудка, кожура кибаба – от малярии, абутуа – от гонореи и змеиных укусов, кора мукумби – от цинги, семена гипепе – от тоски, корень мундондо – от кашля, сок мубафо – от кожных инфекций, кора мулоло – от лихорадки, корень молунго – от вторичного сифилиса, порошок пемба и горькая трава була-матари – от дурного глаза… Раньше такие перечисления всегда меня успокаивали, но здесь, в Луанде, этот испытанный метод почему-то не действовал. Названия целебных растений, среди которых наверняка были и снотворные, не навевали сон, а, наоборот, впечатывались в память. И теперь я гадал, какие из них наполнили своим ароматом это полутемное помещение. Смолистый запах неведомых ритуальных мазей и притираний. Откуда-то из-под потолка журчала медитативная музыка.

– Tem alguem ai?[43]

Из-за циновочной занавески вышла крутобедрая девушка. Спросила по-английски:

– Вы ко мне?

– Я на массаж.

– Массаж? Ну, пойдем.

Мы прошли в совсем уже темную комнату, посреди которой стоял массажный стол. Массажистка всучила мне банный халат:

– Раздевайтесь, надевайте халат и ложитесь на живот. Я вернусь через пять минут.

– А одежду куда?

– В шкаф, куда же еще?

– А-а, шкаф… здесь? – Я потянулся к едва различимой в потемках двери.

– Нет, это дверь в сауну. Вы туда пойдете после массажа. Шкаф вон там.

Через пять минут я уже лежал на животе, дышал в прорезь, отчего нос тут же заложило. А она растирала руки каким-то ароматизированным маслом и щебетала с непринужденностью, на которую пять минут назад не было и намека. Сказала, что зовут ее Джамила, спросила, откуда я и чем занимаюсь. Я ответил.

– Странно, а я почему-то была уверена, что ты доктор.

– Хотел когда-то учиться на врача, но передумал.

– Да? Жалко… А я бы хотела быть врачом. Лечить, помогать. Вообще, я слышала, что у всех болезней одна и та же причина.

– Какая же?

– Слизь.

– Слизь?

– Ну да, слизь, мокрота.

– Не знаю, не слышал раньше такой теории.

– А как ты думаешь, если активированный уголь принимать по три раза в день, можно вылечиться от всех болезней? Говорят, он выводит яды.

– Я не врач, конечно, но думаю, что нельзя. Если б все было так просто, люди давно бы уже ничем не болели.

– Да? Ну вот… А я вчера этого угля целый мешок купила! Что же мне теперь, все выбрасывать? На, вот тебе пакетик. Дарю.

Я засмеялся, Джамила засмеялась вслед за мной. Массируя мою ногу, она надавила так сильно, что я чуть не вскрикнул. Изо всех сил напряг мышцу, чтобы не было так больно.

– Ой, прости, прости, я тебя слишком сильно тискаю. Признавайся, ты плохо обошелся со своей девушкой? Вот тебе наказание. Да нет, шучу, ты, кажется, хороший мальчик. Слушай, а ты не знаешь, что надо делать с фибромой?

– С чем?

– С фибромой. Это такая штука внизу живота, там, где все женское. Я сначала думала: рак. Но потом мне сделали рентген и сказали, что это фиброма. Что мне с ней делать? Удалить? Боюсь. Я из‐за нее забеременеть не могу, а удалить боюсь. Мы с ней вроде как давние друзья уже. Помню, мы с бойфрендом… то есть с бывшим бойфрендом занимались сексом, и я у него спрашиваю: ты там чувствуешь что-нибудь странное? А он такой: нет, не чувствую. У нас про таких говорят «матумбу»[44]. А расскажи мне про свою работу.

– Работа как работа, даже не знаю.

– А что ты любишь делать в свободное время? Например, приглашаешь когда-нибудь девушку в бар? А в Нью-Йорк когда поедешь? Привезешь мне оттуда орехи, которые выглядят как человеческий мозг?