Троя

В то утро, подойдя к гроту, Ахилл наткнулся на Андромаху, собиравшую на краю поляны спелые сливы.

– Отчего ты одна? – спросил он строго, как всегда смущаясь от обращенной к нему лучезарной улыбки юной женщины. – Почему Тарк не с тобой? И стоит ли вообще среди бела дня бродить по лесу без крайней надобности?

– Я только ягод собрать... – виновато проговорила та. – И далеко не отхожу. Если что, Тарк ведь услышит чужого и мигом даст мне знать. Он там, с Гектором. Гектору нравится с ним разговаривать.

– Да, Тарк не умеет говорить, но слушать очень даже умеет, – согласился Ахилл.

Войдя в грот, он застал уже почти привычное зрелище: громадный пес лежал возле самой постели раненого, а тот, положив руку на лобастую голову собаки, ласково ерошил его золотистый мех.

Тарк издали услышал и почуял приближение хозяина, но, помня приказ не покидать грота, пока Ахилла там нет, оставался на месте, лишь заурчав от радости, и встал только, когда Пелид появился в отверстии входа.

– Доброе утро! – приветствовал его Гектор.

Он выглядел намного лучше, чем накануне – на исхудавших щеках даже проступил свежий румянец. Андромаха ухитрилась аккуратно побрить его, и отсутствие густой черной щетины сразу сделало лицо раненого много моложе.

– Доборое утро, Гектор! – отозвался Ахилл, скидывая с плеча сумку и теребя загривок ластившегося к нему Тарка, – Я вижу, ты чувствуешь себя неплохо... Все, Тарк, все, я сказал! Ступай встречать Андромаху. Где Андромаха, ну?

Золотистый пес выскочил из грота. Ахилл привычно уселся у изголовья постели, на покрытый овчиной плоский камень, который он сам сюда принес. Гектор вопросительно на него посмотрел, потом сказал:

– Я знаю, с чем ты пришел. Сегодня я должен написать письмо отцу, да? Ты завтра с ним встретишься?

– Да, – ответил Пелид.

– Я готов, если это нужно. Правая рука работает уже безукоризненно, – он вытянул руку и пошевелил пальцами. – Еще вчера я ее с трудом поднимал. Ты принес пергамент и тростинку для письма?

– Да, – кивнул Ахилл.

– Хорошо. Ну, а что писать?

Базилевс нахмурился.

– Ничего лишнего. Напиши, что ты жив и поправляешься и тоже хотел бы, чтобы царь Приам начал переговоры с царем Агамемноном. Если только ты на самом деле хочешь этого.

– Я этого хочу, – твердо сказал Гектор. – Но меня по-прежнему тревожат условия, которые могут поставить Атриды. Они слишком ненавидят Трою...

Ахилл вспыхнул.

– Сильнее их всех ее ненавижу я! Но именно я готов оставить этот проклятый город в покое и уплыть отсюда, потому что еще во сто крат сильнее я ненавижу эту войну! В ней давно уже нет ни доблести, ни смысла...

Он начал говорить порывисто и резко, но тут же взял себя в руки и продолжал уже почти спокойно, только пунцовый румянец, окрасивший смуглые щеки, выдавал возбуждение.

– Посмотри на меня, Гектор! Мне скоро двадцать шесть лет. Почти половину из них я здесь. До того у меня был дом, был отец, я женился, пускай безумно рано и безумно глупо, но это тоже было частью моей жизни, хотя отец и расторг этот брак и, вероятно, был прав... Меня воспитывал мудрейший из мужей Ойкумены, знающий столько, сколько не знают сто мудрецов вместе. Я жил с ним бок о бок почти круглый год, в течение пяти лет и постиг многие премудрости, знания, искусства. И у меня был друг, тот, что ближе всех, что от самой ранней юности и до зрелых лет – рядом и в славе, и в слабости, и в счастье... И где все это теперь? Что мне осталось?! Без малого двенадцать лет крови и смерти. От воинов с одного из последних прибывших сюда кораблей я узнал когда-то, что у меня родился сын. Я так и не видел его. Знаю по одним лишь слухам, что умер мой отец. Кто сейчас воспитывает моего сына, кто заменил ему мать и отца? Моя прежняя жена, как я слышал, давно опять замужем. Жив ли мой старый учитель? И много ли я помню теперь из его уроков? Все будто стерлось, ушло далеко-далеко... Всем, что связывало меня с моей прежней жизнью, был Патрокл. Его больше нет!

Ахилл запнулся, замолчал, подавленный воспоминанием, потом снова поднял глаза.

– Я думал, что, если отомщу за него, моей душе станет легче. Вздор! Месть вообще ничего не дает и не облегчает страдания. Во мне все пусто. И все это сделала война, война не во имя своей земли или священной справедливости – но во имя чужой гордости...

– И во имя золота! – тихо произнес Гектор, до того со вниманием слушавший бурную речь Пелида. – Может быть, Менелаю и нужна Елена, но его брату нужно прежде всего золото, еще раз золото и еще раз – великие богатства Трои! Ну скажи, что это не так, Ахилл! Скажи!

К его удивлению Ахилл расхохотался.

– Или ты думаешь, сын Приама, что я – полный глупец? Конечно, главная цель войны для Атридов – добыча. Ну а мне-то что с того?

– Ты получишь не меньше, чем они! – почти с вызовом ответил Гектор.

– Я уже получил больше, чем они! – воскликнул Ахилл. – Я перестал быть собой... Им мало, но с меня довольно! Пусть забирают золото, сколько смогут увезти (я думаю, твой отец даст им его много!), и прекращают эту бойню.

– Но цель войны, которую они называли – Елена.