Троянская война

Бой за корабли решился мгновенно, когда вопящее войско мирмидонян внезапно ударило по троянским тылам. Впереди ехал Патрокл на белых конях Ахиллеса, в панцире, украшенном звездами, и в шлеме самого героя. Троянцы разбежались с испуганными криками, многие были отрезаны оборонительным валом и канавой, через которую им пришлось в спешке прыгать. Патрокл неистово преследовал их среди хижин, а остальные греки в это время лили воду на полусожженный корабль Протесилая.

Троянцы скоро сплотились вокруг Гектора и Сарпедона, но Патрокл во главе греков набросился на них, словно ревущее пламя. Теперь сердце самого Зевса высоко в небесах встревожилось, ведь Сарпедон был его собственным сыном, рожденным смертной принцессой. Однако даже Зевс не мог вмешиваться в законы судеб, и Сарпедон пал от копья Патрокла, как дуб на холмах падает под топорами корабельных плотников. После смерти своего командира союзники троянцев в страхе обратились в бегство, и войска Гектора тоже безрассудно последовали за ними по равнине.

Сражение за корабли было выиграно, и лагерь был в безопасности, но Патрокл, не повиновавшись приказу Ахиллеса, ринулся в погоню за троянцами по равнине, нанося удары и убивая отстающих. Вся дорога от лагеря до города была усеяна трупами, потому что Гектор смог собрать своих людей лишь тогда, когда они оказались перед вратами Трои.

Пришедшие в себя троянцы стойко держали оборону, остановили своих преследователей и даже немного отогнали их назад. Гектор попросил своего возницу хлестать коней и прорвался через ряды сражающихся прямо к колеснице Патрокла. Тот соскочил на землю с копьем в левой руке, схватил острый камень и запустил в возницу Гектора, который упал замертво. Гектор закричал, спрыгнул на землю, стараясь не наступить на тело своего друга, но Патрокл также бросился вперед, надеясь снять с убитого броню и носить ее с триумфом. Гектор схватил своего товарища за голову, Патрокл за ноги, а греки и троянцы в это время, словно обезумев, сражались за мертвое тело.

У троянцев вырвался крик, похожий на звуки бушующего моря. Патрокл уступил, а Гектор, перепрыгнув через тело своего друга, изо всей силы нанес ему удар. Патрокл с грохотом рухнул на землю. Гектор смотрел на него сверху вниз и кричал:

– Патрокл, глупец, неужели ты думал, что сумеешь принести мою окровавленную броню к палаткам Ахиллеса! Ты уже никогда не вернешься к кораблям и не расскажешь ему, кто из нас лучший воин.

– Можешь хвастать теперь, – слабым голосом отвечал Патрокл. – Когда Ахиллес услышит, что ты меня убил, тебе не долго останется жить.

– Кто знает? – ликовал Гектор. – Эти дни – дни моей славы, возможно, и сам Ахиллес падет от моего копья.

Душа Патрокла оставила его тело и отлетела с воплями, когда Гектор нагнулся, чтобы снять с него доспехи, а вокруг продолжался бой еще более отчаянный, чем прежде.

Смерть Гектора

Из зеленых пещер под морем поднялась Фетида, чтобы успокоить своего сына, но напрасно, ведь даже ее волшебство не могло бы оживить Патрокла.

– В гневе на царя Агамемнона, – стонал Ахиллес, – я отправил своего друга на смерть. Что такое Брисеида по сравнению с Патроклом, чье тело я даже не могу теперь отбить, так как отдал ему свое оружие?

– Увы, сын мой, – сказала богиня, сжимая его в объятиях, – не убивай себя печалью о смертном, чей конец был предначертан судьбой еще при его рождении.

– Мне все равно, жив я или мертв, если мой гнев и гордыня стали причиной смерти моего самого дорогого друга. Единственная моя надежда – месть.

Слезы полились из глаз богини, переживавшей за сына, который был ей и радостью и горем.

– По крайней мере, не вступай в бой сегодня, пока я не схожу на Олимп и не попрошу самого Гефеста, хромого кузнеца, сковать тебе новую броню вместо той, что Гектор снял с Патрокла. А завтра ты уже сможешь вновь воевать.

– Я должен посмотреть! – воскликнул он, внезапно задрожав. – Возможно, в этот самый момент Гектор тащит тело Патрокла в триумфе.

Он бросился к воротам в оборонительном валу, а богиня поспешила через облака на Олимп, где сиял кованный серебром и золотом дом Гефеста.

Ахиллес встал у края рва, безоружный, но огромный, как великан, и смотрел на сражение на равнине. Трижды кричал он громко в печали и гневе, а лучи садящегося позади него солнца в это время очертили его фигуру пламенем. Таким ужасным он показался троянцам, что они, сжавшись от страха, оставили тело Патрокла, который теперь был погребен под трупами и сломанными копьями.

Когда солнце село за горизонт, сражение приостановилось. Сбитые с толку троянцы отступили к своим старым позициям, где они были предыдущей ночью, и собрали совет.

– Мы должны вернуться в город, – кричал Полидамант, – пока у нас есть такая возможность. Завтра разгневанный Ахиллес набросится на нас и разметает, словно листья.