Тройка мечей

Урук отыскал меня взглядом, и его глаза расширились. Он лежал неподвижно, пока я подбирался к нему. Туман не расступился, но мы слышали крики и лязг оружия. Вопреки всем нашим планам и надеждам, людей Ха-Гарка все-таки втянули в бой на условиях Тарги. Если бы Урук освободился, ситуация могла бы измениться. Его приказов послушались бы.

Я добрался до Урука. Рукоять Ледяного Жала, которую я так и сжимал в зубах, дрожала. Мною завладела крохотная надежда. Создание Тарги не способно было прикоснуться к этому мечу. Может, он точно так же подействует и на живые веревки?

Наклонив голову, я прижал острие клинка к путам на руках Урука. У меня не было сил, клинок не мог вонзиться в веревки, моя игра проиграна…

Но…

Корень, к которому прикоснулся меч, принялся извиваться в попытке увернуться от этого прикосновения, каким бы слабым оно ни было. Я мрачно старался изо всех оставшихся сил надавить посильнее. Внезапно острие погрузилось в веревку, как будто металл перепилил твердую оболочку и добрался до сердцевины, что была не прочнее грязи.

Корень освободил запястья Урука и, словно живой – а я был почти уверен, что так оно и есть, – метнулся ко мне и обвился вокруг моих плеч. Я не мог больше удерживать Ледяное Жало. Меч выпал у меня из зубов. При падении он звякнул о секиру Урука. И секира вспыхнула, как прежде вспыхивал меч.

Я рухнул на землю, а корни принялись корчиться и отползать от этого яростного света, зато они потянулись ко мне, цепляя и сжимая меня с какой-то мстительной яростью. Но я видел, что Урук снова взмахнул секирой, срубая то, что еще оставалось от его пут.

В тот самый миг, когда он вскочил и наполовину уже повернулся ко мне, из тумана возник очередной силуэт, а с ним – существа поменьше, знакомые мне издавна. Фасы! А вот тот, вокруг кого они собрались…

Я услышал крик Урука:

– Тарги!

5

Как и его мертвый слуга, Темный лорд возвышался над уступающими ему в росте фасами. Он выглядел так, словно выбрался из гробницы; на тусклых темных доспехах сконденсировался туман. Но голова его была непокрыта, и при нем не было никакого оружия, кроме тонкого черного жезла с навершием из выбеленного черепа какого-то некрупного животного. Кожа Тарги выглядела мертвенно-белой, особенно в сочетании с темными доспехами. А его волосы, росшие щеткой, словно грива рентана, были ослепительно рыжими. Из-за этих торчащих дыбом волос казалось, будто над его вытянутым черепом поднимаются языки огня.

И лицо его было не вполне человеческим. Оно не выражало ничего – лишь глаза казались живыми. И в них бурлила такая ярость, какую просто не мог выказать ни один человек. Урук стоял на ногах, и секира его пылала, как некогда Ледяное Жало. А сам меч лежал на земле. Я увидел, как какой-то фас метнулся подобрать его и тут же отскочил с гортанным криком. Я едва держался, стараясь не потерять сознание.

– Ну, здравствуй. – Урук не стал повышать голос до крика, но он все равно разнесся над шумом покрытой туманом долины. – Нам давно пора было встретиться, Тарги.

Чародей не ответил, и на его мертвенно-бледном лице не промелькнуло ничего живого. Но он приостановился, и я увидел, как он перевел взгляд с Урука на его секиру.

«Ты покойник». Эти слова вспыхнули в моем сознании, холодно, бесстрастно, с такой огромной уверенностью, что зародившаяся во мне надежда поразила меня. Ибо этим мы изменили прошлое. Урук не был пленником во власти фасов.

Тут я увидел, что Урук смеется, хоть и не услышал самого смеха. Эти двое позабыли про меня. Продолжая баюкать сломанное запястье, я кое-как поднялся на ноги. И тут что-то хлестнуло меня по корпусу – одна из корней-веревок обвилась вокруг меня. Потом меня окружили фасы, но не потащили прочь с поля боя, а остались стоять рядом, глядя на своего хозяина и на Урука.

Один из фасов вдруг захрипел и рухнул. Между лопатками у него торчал дротик. Остальные бросились врассыпную или кинулись наземь, спасаясь от выстрелов. Я увидел, как из тумана выбежал серый. Он на миг застыл, глядя на происходящее; язык то высовывался из клыкастой пасти, то прятался обратно. Потом серый двинулся прочь. Похоже, Тарги оказался предоставлен сам себе.

Черный жезл выписал в воздухе узор между Темным лордом и Уруком. Но Урук вскинул секиру и ударил наискось. Он метил не в противника и даже не в его жезл, а рассек воздух в том месте, где засветились красноватые символы. И после удара секиры эти символы расплылись струйками кровавого тумана.

Я мог бы выкрикнуть то, что заполнило мое сознание – в нем грохотали отдельные слоги. Казалось, будто мои мысли рассыпались вдребезги, разбитые и изломанные, прежде чем я мог их сформулировать. Тарги… кто из людей сможет противостоять властным заклинаниям Тарги?

Был один… Толар принадлежал этому времени, его сформировало знание о таких, как Тарги. Толара – но не Йонана. И…

Я Йонан!

Я погрузился в себя, сражаясь с болью и собственным рассудком, разыскивая того, кто не знал ни Тарги, ни Ха-Гарка, ни этого мира. Йонан. У него не было никаких Талантов. Мог ли я в этот миг спрятаться за этим его изъяном, которого стыдился всю свою жизнь?