—
Я наблюдаю, как она пытается увернуться от меня, но выдерживаю только десять секунд. Желание ткнуть в неё пальцем слишком велико. Развернувшись на стуле, я поворачиваюсь к ней лицом и наклоняюсь так близко, что чувствую запах её сладких духов. Всё её тело застывает, но она не отстраняется.
— У тебя, — хрипло шепчу я ей на ухо, — нет выбора. Это неизбежно. Не веди себя так, словно я не самый горячий парень, которого ты когда-либо видела.
Она усмехается, но это такая жалкая попытка скрыть тот факт, что она и вправду находит меня привлекательным. Я ухмыляюсь, наклоняясь ближе — так близко, что мог бы прикусить мочку её уха, если бы захотел. Я обдумываю это, когда её рука внезапно начинает быстро двигаться. Что-то острое впивается в мой член.
Эта сумасшедшая цыпочка действительно собирается проткнуть мой член своей гребанной ручкой?
Она медленно поворачивается и свободной рукой толкает меня в грудь. Учитывая, что у неё есть оружие, нацеленное на моего дружка, я подчиняюсь, отодвигаясь на несколько сантиметров. Её глаза сверкают, как ярко-синие электрические лампочки. Она явно получает удовольствие от своего превосходства.
— Ты же не собираешься ранить меня здесь.
Она сильнее прижимает ручку к моему паху. Одно движение, и она проткнет мое чертово яйцо. Я напрягаюсь и стискиваю зубы, сердито глядя на неё.
— Думаешь? — насмехается она, выгибая золотистую бровь в явном удовольствии.
Наши взгляды встречаются, но ни один из нас не отступает. Чем дольше я смотрю на неё, тем больше понимаю, что она ещё как годится для траха. Только сначала было бы неплохо немного растопить лед в наших отношениях.
— Перемирие, Прачка?
Несмотря на её раздражение, она ухмыляется.
— Значит ли это, что ты перестанешь со мной разговаривать на время занятия?
— Ага. Мне нравятся мои яйца.
— Ты так просто сдашься?
— Я не сдаюсь. Это перемирие.
— Тогда, что ты получаешь взамен упомянутого перемирия?
Я медленно наклоняюсь и обхватываю своей большой рукой её тонкое запястье, предупреждающе сжимая его. Она храбро давит ручкой ещё сильнее, пока я не начинаю шипеть от ощущения, что эта штука угрожает прорваться сквозь мои джинсы и нанести реальный ущерб.
— Блять. Я же сказал, что у нас перемирие, женщина.
— А я спросила, что ты получишь взамен.
— Кофе после занятий.
Она бросает на меня недоумевающий взгляд.
— Серьезно? Думаешь, я действительно стала бы пить с тобой кофе или пошла бы с тобой куда-нибудь
Мальчик.
Какого хрена.
— Ты сдашься. — Я ловлю взгляд девушки, пристально смотрящей на меня, и подмигиваю ей. Она краснеет и отворачивается. — Они всегда сдаются.
— Может, кто-то из твоих шлюшек-поклонниц, — шипит Лэндри. — Но я не одна из них.
Профессор входит в комнату, и Лэндри молниеносно вырывается из моей хватки, забирая с собой свою злосчастную ручку.
—
ГЛАВА ПЯТАЯ
Ещё одно занятие в этот же день с этим идиотом?
Форд Мэнн.
Замечательно, блин.
Если бы моя жизнь была нормальной, а он не был таким ужасным засранцем, он был бы тем парнем, который бы меня заинтересовал. Он напорист и командует, но не так, как это делает мой отец. Что-то в Форде убеждает меня, что, даже будучи придурком, он, вероятно, мог бы рассмешить меня и показать, как круто провести свободное время. Я думаю, если бы я позволила, он мог бы стать тем парнем, который мне нравится.
Помимо своей дерзости, Форд чрезвычайно приятен для глаз. Темно-каштановые — почти черные — отросшие на макушке волосы зачесаны назад, а по бокам коротко подстрижены. Суровый изгиб его челюсти заставляет ваш взгляд путешествовать по его чувственной линии. Легкая щетина покрывает его щеки так, будто этим утром он был слишком ленив, чтобы сбрить её, но это почему-то выглядят по-глупому сексуально, и придает его образу энергию плохого мальчика.
Всё в Форде кажется легким. Как будто ему не нужно стараться, чтобы выглядеть как бог, случайно забредший в университетский кампус. Для него это просто естественно.
Когда его глаза — цвета темного кленового сиропа — встречаются с моими, в них вспыхивает озорство, смешанное с восторгом. Я хочу игнорировать его, но он делает это невозможным. Мне удается оторвать взгляд от его лица и позволить ему блуждать по телу Форда, пока он приближается. При росте более шести футов6
, с мускулами, едва скрытыми под черной футболкой, он представляет собой прекрасный образец мужчины.