Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд

Подаю руку Агате. Не потому что строю из себя чертового джентльмена. Причина гораздо прозаичней и эгоистичней: я всего лишь не могу отказать себе в удовольствии коснуться ее. Проследить, как она сомневается и несмело вкладывает свою ладонь в мою. Как выпрямляется, демонстрируя идеальную осанку, натягивается струной, как только я приобнимаю ее за талию. Как опускает длинные ресницы, когда наши лица оказываются напротив. Как соблазнительно покусывает губки…

Стреляю в них загоревшимся взглядом. И меня клинит. Впервые хочу поцеловать женщину. Не любую, лишь бы удовлетворить желание, а конкретную. Единственную. Соблазнить именно ее, завоевать. Не просто взять, а почувствовать. Заставить ледышку растаять. И получить ее отклик. Искренний, яркий, такой не похожий на все то, что я имел до нее.

Стоп-кран, который и так держался на последнем издыхании, срывает. И я наклоняюсь к Агате. Перехватываю удивленный, слегка затуманенный взгляд, ловлю рваный выдох, почти касаюсь ее пухлых губ своими.

— Мы уже дома? — сонный детский голос пробивается в покрытое дымкой сознание.

Вместо того чтобы злиться на того, кто испортил мне интимный момент, я глупо улыбаюсь.

— Да, дома, — выдыхаю Агате в губы, не спешу отстраняться.

Наблюдаю за ее реакцией, впитываю каждую эмоцию. Чертовка может сколько угодно отталкивать меня и изображать ненависть, но ее тело предательски дрожит в моих руках. А значит, у меня с ней есть шанс, хоть и небольшой. Ведь Агата из тех редких дам, которые руководствуются разумом, а не жаждой тела. Ее здравый смысл может нам помешать.

— Идем тогда? — еще раз напоминает о себе Макс.

Он прав. Не время и не место для поцелуев. Я опять руководствуюсь своими желаниями, не думая о последствиях. Без теста ДНК у меня нет четкого решения. Только эмоции, а на них полагаться нельзя.

С трудом отлипаю от упругого женского тела, нехотя выпускаю из рук, отказываюсь от согревающего душу жара. И чувствую опустошение.

Агата словно испытывает нечто подобное. Потому что неожиданно обхватывает себя руками, поежившись от порыва ветра. Обычный жест, но мне кажется, будто она закрывается от меня.

Молча расходимся к противоположным дверям автомобиля. Агата выводит из салона Макса, а я освобождаю от ремней и беру на руки обеих близняшек. Обессиленные и уставшие после пережитых эмоций, они досыпают, роняя головки мне на грудь. И заполняют ту дыру во мне, которую только что оставила их упрямая мать.

— Я помню, где их комнаты, — улыбаюсь лукаво, когда мы поднимаемся на второй этаж. — И где твоя — тоже, — киваю на спальню.

— Да, мама говорила, что ты был здесь, — небрежно бросает Агата. Пытается изобразить равнодушие, но лихорадочное дыхание ее раскрывает. — И папа о тебе упоминал, — делает паузу, прищуривается ехидно.

Крепко стискиваю губы от недовольства. Кусачая чертовка мне попалась все-таки.

Подумаешь, не заладилось у нас общение с ее отцом. Все исправимо, кроме смерти. А туда мы с ними пока не собираемся. Значит, будет время договориться.

Стоп! Я планирую будущее? С Агатой? И тремя детьми, родство с которыми пока не подтверждено?

Я точно свихнулся.

Но, как все сумасшедшие, отвергаю свою болезнь.

— Они дома сейчас? — непроизвольно оглядываюсь. Не хватало мне очередной встречи с родителями Агаты. Я не готов к такому стрессу. И так день тяжелый выдался.

— Нет. Мама допоздна дежурит, а папа застрял в автосервисе. Потом должен заехать за ней в клинику. И вместе они вернутся, — отчитывается подробно, будто о наших общих родственниках говорит, а сама помогает Максу найти пижаму.

— Ма, я сам, — отмахивается мальчишка. — Я же взрослый.

И выпроваживает нас из комнаты, плотно прикрыв дверь.

— Ничего себе, какой самостоятельный, — отзываюсь с теплом.

— Им пришлось такими стать, потому что меня не хватало сразу на троих. Первое время я вообще не спала, не ела. Думала, не справлюсь, — погружается в свои воспоминания, где наряду с материнскими радостями царит много боли. По настроению чертовки распознаю ее внутреннее противоречие. — Но я не жалею ни капли, что так вышло. Теперь у меня лучшие дети.

Агата тянет ко мне руки, чтобы перехватить одну из близняшек, но я отрицательно головой качаю.

Аккуратно толкаю дверь в их комнату, укладываю малышек в постели. И только тогда позволяю чертовке подготовить их ко сну. Девочки все-таки, не хочу смущать. Я ведь для них посторонний мужик. Или… «папочка»?

— О чем именно не жалеешь? — поразмыслив, цепляюсь за ее слова. Теперь, когда я знаю, что она скрыла от меня ЭКО, иначе воспринимаю каждую оброненную фразу. — Ты специально планировала тройняшек?

Я читал, что количество детей и даже пол можно предугадать. И «заказать» кого угодно у репродуктолога за отдельную доплату.

— Нет, это подарок судьбы, — Агата нежно поглаживает пушистые макушки дочек.

Быть матерью ей к лицу. Да кого я обманываю! Чертовка идеальная и манящая в любой ипостаси. Не понимаю, как это у нее получается. Даже в образе лгуньи привлекает меня. И одновременно злит.

— Судьбы? Или современных репродуктивных технологий? — преграждаю ей путь, когда она отходит от детских кроваток.