Тройной переплет

  Дальнейшие события заняли буквально считанные секунды. Вор попытался поднырнуть слева от твари, та махнула лапами, целясь в мужчину. Рэнд очень быстро, так что глаз даже не ухватил движения, согнулся, избегая контакта. Но один из когтей располосовал футболку на спине незваного гостя, а при возвратно-поступательном движении зацепился за лямку мешка и застрял в нем. Вор взлетел в воздух вместе со своей ношей, нелепо размахивая руками. Ремешок не выдержал подвально-чудовищных испытаний на прочность, и Фин полетел точно в направлении чудесного 'яичка Фаберже', грозя при приземлении разнести его вдребезги. Сама не зная почему, Элька метнулась наперерез, схватила жемчужно-розовую здоровенную сферу и откатилась прочь, прижимая добычу к себе. Та оказалась теплой, очень приятной на ощупь и неожиданно легкой. Мелкая, будто декоративная сетка множащихся изящных трещинок на глазах покрыла гладкую сферу. Она треснула по боку, вспыхнула серебром, исчезая, и прямо на грудь хаотической колдунье вывалилось некое создание с очень пушистой шерсткой кремового отлива. Походило оно на медвежонка, котенка, щенка и дикати одновременно. На изящной головке с большими остроконечными ушками, украшенными кисточками, раскрылись огромные ярко-синие глаза с длинными загнутыми ресницами.

  - Ой, какая лапочка! - подумала девушка, как и любая другая девчонка на ее месте, и, несмотря на всю драматичность и рискованность ситуации, широко улыбнулась.

  - Мама! - сказало загадочное нечто нежно-мурлычущим голоском и потерлось о плечо спасительницы.

  Над головой лязгнули хитиновые когти многоножки. Та почти нависла над Элькой и милым пушистиком в ее руках, но не нападала. Скорей уж, хоть хаотическая колдунья никогда не числилась в знатоках невербального общения гигантских насекомых, во всем положении, растаращенных глазах и конечностях проглядывало откровенное замешательство. Позади твари, увязший во мху Фин пытался подняться и обнажить нож. Голубой свет лампадки заливал сцену, ясно показывая, что все происходящее абсолютно реально и никто из участников постановки исчезать не собирается.

  - Э-э, нет-нет, детка, я просто тетя, а мама сзади, вот там! - находчиво и громко, чтобы даже до перепуганного друга, очертя голову и не щадя живота своего, собравшегося броситься на монстра ради спасения жизни напарницы, заявила Элька. Потом девушка обратилась к многоножке, поворачивая перстень к свету, так чтобы четко просматривалась магическая эмблема: - Прости дураков, не разобрались в ситуации, напугали тебя, ребенка. Мы, наемные работники по контракту, находимся здесь по заданию Совета Богов. Ты говорить-то можешь?

  - Мама? - с явственным сомнением в голоске протянул милый маленький пушистик, поднимая глазенки на гигантское насекомое, но покинуть руки девушки и кинуться в родительские объятия не поспешил, даже прижался к груди 'мамы номер один' поплотнее. И стоит ли его в этом винить? Даже новорожденный способен выбирать между теплой и уютной девушкой и огромным насекомым.

  Многоножка, уменьшаясь в размерах, пошла серо-розовой рябью, точно гладь пруда в ветреный день. И вот уже вместо чудовищного насекомого на ковер из мха встала высокая, статная женщина с царственно вскинутой головой на длиной шее. Густые волосы смоляным водопадом струились по спине, темные тяжелые одежды с нежной серо-розовой пеной кружевной отделки казались царским убранством. Черные глаза, глубокие и таинственные, были преисполнены нежности, а полные яркие губы на бледном, сияющим жемчужным светом лице, раздвинуты в улыбке умиления.

  - Дитя мое, - глубоким контральто промолвила преображенная красавица, обращаясь к созданию на руках девушки.

  - Мама! - теперь уже увереннее - вот теперь другое дело! - повторил маленький пушистик и, не предпринимая никаких действий физического характера вроде поступательных движений по прямой, вдруг оказался на груди черноволосой красотки. Глянул на Эльку и констатировал, закрепляя процесс идентификации: - Тетя, - дескать, вот теперь я во всем до конца разобрался.

  - Ты, странное создание, без труда миновавшее завесу ужаса, почему ты ничего не боишься? - задумчиво промолвила женщина-многоножка, она взирала на Эльку, но одновременно, почему-то хаотическая колдунья была в этом абсолютно уверенна, вела молчаливый диалог со своим новорожденным ребенком.

  - Не знаю, наверное, у меня там внутри какие-то кнопочки не сработали, когда я из своего мира в другие уходила, те страхи исчезли, а новые не включились, - почти виновато постаралась объяснить девушка, уже привыкшая к этому извечному вопросу со стороны друзей, знакомых и врагов. (Первые, задаваясь оным, беспокоились, вторые удивлялись, третьи в открытую возмущались бракованой девицей). - Мы еще раз извиняемся за вторжение в твою детскую, но раз уж все-таки приперлись, не ответишь ли на несколько важных вопросов?