Троица: Будь больше самого себя. Книга для интеллектуального меньшинства

Причём, у «мыслителей» верх берёт кора, а у «художников» - подкорка.

«Мыслители» словно бы оторваны от дей­ствительности, им куда комфортнее прибы­вать в своих размышлениях. Они ведут се­бя так, словно бы мир вокруг них может ос­тановиться и подождать, пока они что-нибудь придумают, решат, сообразят, сделают какое- то умозаключение и т.д.

Но мир, как известно, ждать никого не бу­дет. И если бы в дикой природе какое-то жи­вотное выкинуло подобный фокус, то его бы быстро превратили в завтрак, обед или ужин.

Так что инстинкт самосохранения у пред­ставителей этого психологического типа словно бы спит, им как будто бы наплевать на возможные опасности. А точнее говоря, они их просто не замечают.

Это не значит, что «мыслители» не трево­жатся и не переживают. Ещё как тревожатся! Вопрос - из-за чего?

Как правило, они создают в своей голове ка- кую-то интеллектуальную конструкцию чрез­вычайной сложности и ужасно нервничают по её поводу. То есть, не из-за того, что вок­руг них масса реальных рисков, а по наду­манным поводам. Реальные же угрозы не вы­зывают в «мыслителях» отклика, они им буд­то бы и неведомы вовсе.

По этой причине другие люди часто абсо­лютно не понимают, в чём причина пережи­ваний человека с таким вот странным типом психической организации: он, на их взгляд, психует там, где «всё хорошо», «на ровном ме­сте», а там, где реально «всё плохо», «страш­но» и «опасно» - он спокоен как танк, по

зитивен и видел всех в гробу в белых атлас­ных тапках.

С «художниками» дело обстоит иначе, но не наоборот. По И.П. Павлову, у представите­лей этого психологического типа над рас­судочной корой до­минируют весьма эмоциональные подкорковые стру­ктуры.

В этих отделах моз­га базируются наши истинные желания, наши страсти, чувства, переживания. Но, из- за рассогласованности коры и подкорки, «ху­дожники» этого буйства своих страстей за­частую даже не осознают.

Это тоже по-своему удивительно: чувства ох­ватывают человека, но он думает не о них, а думает прямо ими - своими страстями и переживаниями.

Представьте себе это на очень простом при­мере. Допустим, женщина хочет, чтобы муж­чина проявил в чём-то инициативу. Но это лишь её внутреннее ощущение, которое она не вполне осознаёт. Если же она его осознает и скажет своему кавалеру - мол, давай-давай, друг, пора действовать! - то инициатива ока­жется уже на её стороне, и весь план её под­корки пойдёт прахом.

Мужчины часто подобные сигналы не счи­тывают и с удивлением для себя «вдруг» наты­каются на обиду и раздражение. Причём, эта обида возникает у женщины тоже как бы сама собой - в обход рассудка. Понимает ли женщина, что сама поставила своего мужчину

в сложную ситуацию, и что он, по большому счёту, ни в чём не виноват?

Теоретически - да, понимает. Но её подкор­ке этого никогда не объяснишь, потому что сама она сейчас думает этим чувством - оби­дой и разочарованием. Подкорка чего-то хо­тела, но в осознанную стратегию (при помо­щи коры) это желание у женщины не прев­ратилось, а дальше - или повезло (мужчина чудесным образом сам догадался, что от него ждут), или извините.

Так что, спору нет - женщина в такой ситуа­ции действует подчас очень «художественно», но нельзя назвать подобную тактику эффектив­ной.

И в этой своеобразной невнятности — вся суть нашего полового инстинкта, состояще­го из причудливой вязи сложных, проти­воречивых ощущений - и хочется, и колет­ся, и мама не велит (подкорка и хочет, и тре­вожится, а кора с её сознательными установ­ками не позволяет, дополнительные пробле­мы накручивает).

«Мыслитель» в такой ситуации действовал бы, конечно, иначе: он бы всё продумал, создал бы все необходимые инструкции и чётко бы выдал их партнёру. Мол, я всё понял - делай так-то и так-то.

Но проблема «мыслителя» в другом — он на­столько увязает в своих рассуждениях, что порою совершенно не слышит собственные желания (подкорку).

Он начинает их как бы придумывать умом, а в результате постоянно мажет мимо цели, ощу­щая странную чувственную неудовлетворён­ность.

Итак, Иван Петрович Павлов предложил нам модель из двух типов, основанную на самых передовых нейрофизиологических открытиях воего времени - весьма, надо признать, рабо­чую, эффективную и адекватную модель (о чём я могу с уверенностью говорить, ссылаясь уже на свой психотерапевтический опыт).

Однако же исследования великого физиолога никогда не учитывали социальное поведение животных, а это, согласитесь, важная часть на­шей жизни.