Троллей Бусы

– А у нас что, дедовщина, что ли?

– У нас бабовщина – уже теряя интерес к словесной перепалке, вставая, произнесла Катя.

Тут из-за стены раздался кашель и ворчливые стоны несчастной бабы Люды.

Катя обернулась в дверном проёме, и полушёпотом выдохнула:

– Это ты бабу Люду разбудила. Не буди лихо, пока тихо – просмеялась она, и, недозакрыв скрипучую, как кашель бабы Люды дверь, вышла из комнаты.

Оля пару секунд полежала в тишине, а потом, как бы в след Екатерине изрекла:

– Это ты накаркала своей «бабовщиной»…

Тем временем, утреннее солнце, ещё холодное, но уже яркое тронуло город своими лучами. Однако, окно в комнате у девчонок выходило на северо-запад и солнышко заглядывало в него лишь ближе к вечеру. Вернувшаяся Катя что-то энергично дожёвывала и несла в руке недопитую чашку кофе.

– Что не встаешь? – отхлебнув из кружки, спросила она.

– Не знаю. Не охота.

– Э, совсем ты, мать, обленилась. Кому ж такие лентяйки и лодырницы нужны? – Катя рассмеялась.

– Никому… всё к этому и идёт, – безучастно выговорила Оля.

– Чего такая смурная с утра?

– Да, так, знаешь, проблемы. Маму вот с работы сократили, денег вообще нет.

– Бли-и-ин, а отец-то хоть работает? – спросила уже не таким подтрунивающим тоном Катя.

– Ну, типа работает на этом, на свинодробильном комбинате.

– А почему «типа»? Квасит что ли?

– Не, работает он конкретно. Зарплату платят типа. Задерживают, «кидают», он же без оформления…

– Оль, ну ты знаешь, у меня сейчас тоже с деньгами конфликт.

– Конфликт?

– Ну да, конфликт, я их люблю, они меня – нет, – натянуто весёлым голосом сказала Катя.

– Катюш, не парься, придумаю что-нибудь.

– Да, тут-то особо ничего нового и не придумаешь… –еле слышно проговорила Катерина, и уже громче добавила, – вот выучишься на супер-юриста, всё бабло, что отцу недоплатили, у этих козлин отсудишь. С процентами. Но если в течение получаса ты не встанешь на лекции, не быть тебе супер-юристом, Оляша.

Катя глянула на часы, и продолжила:

– Так, супер-социолог уже опоздала, убегаю, всё, пока, – и на ходу доодеваясь и донакрашиваясь, в конце концов, ушла.

Ольга какое-то время валялась в постели, потом с усилием встала, собралась, сжевала бутерброд, запила минералкой и вышла под усталым, мудрым, хотя и не слишком приветливым взглядом бабы Люды из дому.

Город уже проснулся. Было светло, шумно, людно и ветрено. Выйдя из подъезда, Оля на миг опешила от такого количества раздражителей. Придя в себя, она доцокала каблучками до ближайшей остановки, к которой неспешно подполз большой синий рогатый троллейбус. Войдя в него. Ольга с некоторым удивлением обнаружила несколько свободных сидений. Это могло означать только одно: основной пассажиропоток уже прошёл, а, значит, будущий супер-юрист О. Сергиенко опоздала и ко второй паре. Она села на одно из свободных мест, меланхолично повернулась к окну. Вместо привычного вида за стеклом её взору предстало огромное объявление, закрывающее окно как раз на уровне взгляда «Троллейбусному управлению требуются: водители, кондукторы, контролеры». «Как классно целый день кататься вот так, смотреть на улицу, на людей» подумала Оля. Троллейбус вяло переваливался, двигаясь вперёд, издавал нечто среднее между свистом и скрипом. Люди входили, выходили, хлопали двери, убаюкивающе покачивало. Ольга чуть было не пропустила свою остановку. От остановки до универа было совсем близко. Хотя осень прочно вступила в свои права, день выдался тёплым и светлым. Воздух уже был по-осеннему прозрачен, то здесь, то там жёлтые, бурые, алые листья срывались с веток, всецело предаваясь вольным ветрам. Ольга по пути сорвала ярко-жёлтый листик, и, покручивая его в левой руке, вошла в просторный, слабоосвещённый, высокий холл. Все звуки вмиг приобрели глубину, лёгкое эхо, а каблучки снова дерзко зацокали. Оля училась в универе всего лишь полтора месяца, но ей казалось, что студенческая жизнь – это целая эпоха. Переезд в другой город, на съёмную квартиру, масса новых знакомых – всё это сделало в восприятии Оли ещё совсем недавнюю школьную действительность, выпускной чем-то ужасно далёким, будто приснившимся ей в долгом-долгом сне.

Из коридора в холл вынырнул Мрачный Гоша, пугающе бледный и облачённый в чёрный длинный макинтош с поднятым воротником и солнцезащитные очки. Большинство ольгиных сокурсников думали, что Мрачный Гоша обычный гот. Но были и те, кто считал, что Гоша-гот таковым вовсе не является, и что на самом деле Гоша самый настоящий вампир. Многие студенты сначала посмеивались над этой байкой, но после того, как гота Гошу поймали на донорском пункте при попытке вынести свежесданную кровь, скептики как-то приумолкли. «Гот» Гоша молча и совершенно беззвучно прошагал, словно бы проплыл мимо. Оле сделалось как-то жутковато, озноб пробежал по спине.