Троллейбус без номеров

– У каждого человека есть своя родственная душа, – Эрик подмигнул ей. – Некоторые люди находят ее сразу, а некоторым приходится ждать до сорока, до пятидесяти лет. И только в тот момент, когда люди находят родственную душу, они обретают истинное счастье. Так было всегда. Так было с моей Мартой – и именно поэтому после ее смерти я потерял смысл жизни. Но у тебя все еще впереди: найди Влада и поговори с ним. Я уверен, что если вы действительно так связаны, то вы помиритесь. Ведь ему, скорее всего, так же плохо сейчас, как и тебе.

– Но как же я его найду? Мне кажется, что если я еще раз приду в ту самую больницу, обратно меня уже не выпустят. Найдут у меня какую-нибудь шизофрению и поселят с Владом в одной палате. Буду с ним делиться передачками от мамы.

Эрик, мрачного Сашиного настроя не оценил и достал еще одну сигарету. Он курил, как паровоз, испуская вонючий дым кольцами, и этот дым оседал на Сашиных рыжих кудрявых волосах и на дедушкиной джинсовой куртке. Саше казалось, что она вся уже прокоптилась, пропахла табаком, и теперь, как только она придет домой, мать точно поймет, что в никакую школу она сегодня не ходила.

– Ты же можешь найти его во сне, – сказал Эрик. – Да, вы увиделись случайно, но есть ведь места, в которых он часто бывает. Тот же Рынок, например. Да, мир снов большой и опасный, но ты не одна. Я тебе помогу. Альберт Андреевич поможет.

– Я потеряла способность видеть сны, – сухо выдала Саша свою самую главную и самую мрачную тайну.

И она ожидала определенно не такой реакции. Она ждала, что Эрик покачает головой и скажет, что в этом случае он бессилен. Она ждала, что он посмотрит на нее, как на прокаженную, – как это так – лишиться способностей видеть сны, это же хуже, чем стать инвалидом. Но Эрик лишь солнечно улыбнулся.

– Я же сказал, Саша. Ты не одна. Мы сможем решить эту проблему.

– Как ты можешь мне помочь? Сомневаюсь, что двое человек…

– А кто сказал, что нас будет двое? – Эрик снова ей подмигнул. К нему медленно возвращался весь его боевой настрой. – Я приехал в Россию не только для того, чтобы давать концерты. Я нашел вас. Всех вас нашел. И Альберта Андреевича, и Поварешку, и Атеиста, и даже Писателя. Мы давали друг другу адрес – Я всю компанию отыскал, кроме тебя. Наша встреча оказалась случайной.

– И что, ты думаешь, Альберт Андреевич меня не прогонит? Я же ушла от вас.

– Не думаю, – серьезно ответил Эрик. – Он всегда называл Влада и тебя лучшими своими учениками. Надо к нему съездить. Он живет где-то под Москвой. И лучше бы трогаться прямо сейчас, потому что вечером ему еще на работу.

– Подожди, – Саша нервно постучала пальцами по дощатой поверхности парапета. Звук получился гулким и противным. – Сейчас?

– Ну, ты же хочешь снова научиться видеть сны, верно?

Перед глазами встала мама, которая слезно молила Сашу не влипать снова в неприятности – а потом она вспомнила Влада на койке в больнице, и ее сердце вновь сжалось. И тогда Саша сжала кулаки и кивнула.

Глава 30 Каменный дом

Электричка неспешно шла вперед, стуча по рельсам. В тамбуре, несмотря на запрет, отчетливо пахло сигаретами, и запах просачивался даже в вагон. Час был малолюдный, ы вагоне почти никого не было. Только бабушки-курортницы, решившие с утреца пораньше проведать собственную дачу, уставшие студенты, что в очередной момент послали все пары подальше и отправились домой, да искатели приключений.

Есть в электричках что-то романтическое. Может быть, дело в том, что, когда ты бегаешь от контролеров, ты успеваешь применить тактику, логику и физические навыки, на лету спланировать, когда именно нужно бежать и в какой вагон. А может, дело в том, что, когда становиться уже совсем невмоготу сидеть, можно выйти в тамбур и стоять, неспешно покуривая сигарету – в том, что это запрещено, есть какая-то особая адреналиновая романтика – и посматривая в окно. Глядеть на пролетающие маленькие деревеньки и исписанные граффити и выцветшими признаниями в любви заборы.

Саша ехала с билетом и не курила, а потому не ощущала никакой романтики: для нее существовал только душный вагон, в котором невыносимо воняло куревом, колбасой и немытым телом, легкий приток свежего воздуха из раскрытого окна и неудобное синее сиденье с налипшими на него древними сталагмитами из жвачки.

Эрик, впрочем, радовался, как ребенок. Он поминутно смотрел в окно, торжественно предъявил контролеру оба билета, раздал пару автографов, каждые полчаса выбегал покурить в тамбур и возвращался отвратительно пахнущий, но абсолютно счастливый.

– Ты когда-нибудь видела Альберта Андреевича?

– Нет, только во сне. А какой он?