Троллейбус без номеров

– Он мог спрятать мой подарок в подсознание на долгие годы, а потом вытащить – но все это время я знал, где он и что с ним. В мире снов, конечно же. Так что не волнуйся ты так, Революционерка: найдем мы твоего друга. Всем миром найдем. Остается тебе только заснуть.

– Но я не вижу снов больше, – Саша потупилась и спрятала лицо за огромной кружкой так и не допитого чая. – Я просто закрываю глаза и просыпаюсь на следующий день. И так уже очень давно.

Альберт Андреевич замолчал, напряженно обдумывая что-то. Пальцы его, стариковские и узловатые, постукивали по скатерти, и Сашу это немного нервировало. Закричала от радости внучка Аля, всхрапнула громко Поварешка, и все стихло. Саша посмотрела в окно и увидела, как Эрик подталкивает самодельные качели, раскачивая Алю: кажется, им вовсе не мешал языковой барьер.

– Это дело поправимое, – наконец, подал голос предводитель туристов. – Я тебя, понимаешь, загипнотизирую. Дело это, конечно, не научное, но когда сны были областью науки?

Саша была ошарашена. Где-то в на соседней улице громко залаяла собака, и все стихло.

Честно говоря, она не любила все эти псевдонаучные штучки вроде гипноза: мама говорила, что гипноз используют бродяги, чтобы похищать детей и пожилых женщин. Потому таких вещей Саша побаивалась. Ведь Альберт Андреевич может сделать с ней все, что угодно, и об этом никто не узнает: мама-то думает, что Саша в школе, протирает штаны за партой и учит деепричастные обороты.

А потом Саша вспомнила Влада и его застывшие, тусклые глаза. Вспомнила его желтые от налета зубы и жадность, с которой он выкуривал единственную за много дней сигарету. Вспомнила, с какой он надеждой обращался к ней. Как они ехали всю ночь за троллейбусом и валялись на ромашковом поле, держась за руки.

И тогда Саша взяла себя в руки и кивнула.

– Делайте, как считаете нужным, Альберт Андреевич. Мне действительно нужно спасти Влада.

– Я же говорил, что эта девчонка нигде не пропадет, – усмехнулся тот и налил себе еще чаю.

Глава 31 Гипноз

Сначала хозяин дома допил свой чай, а потом, тряхнув седой кудлатой головой, вытащил из кармана джинсов старенькую кнопочную «Нокию».

– Алло? Собирай всех, мы входим в фазу. Да, сейчас. В смысле, почему не предупредил?.. Да потому что форс-мажор. Революционерка вернулась.

Он встал и поманил Сашу за собой. Около кухни находилась еще одна комнатка, совсем маленькая: дверь в нее была такая неприметная, что Саша ее даже не сразу ее разглядела. Внутри находился лишь утлый диван с торчащими пружинами и старый, покрытый пылью комод.

– Сыновья комната, но он тут редко бывает. Так, раз в полгода приезжает погостить. Ну, да это понятно, ему из Питера добираться неблизко, – пробормотал Альберт Андреевич. – Ложись и не бойся ничего.

Раньше Саша думала, что гипноз – это обязательно пассы руками и загадочные слова, которые непременно произносятся грудным угрожающим голосом фокусника. Но Альберт Андреевич не достал волшебную палочку и не предложил ей угадать карту.

– Вспомни свое самое счастливое что с тобой происходило, Саш, – он впервые назвал ее по имени за все время их общения, и от этого у девочки слегка потеплело на душе. – Самое-самое счастливое, ничем не омраченное.

Саша села на диван, ойкнула от того, что одна из торчащих пружин впилась ей куда-то под копчик, и задумалась. Разве у нее были счастливые воспоминания до того, как она встретила Влада? Разве ее жизнь не была серым и беспросветным существованием все эти тринадцать лет?

– Если не можешь вспомнить что-то близкое, вспомни детство. Самое-самое далекое детство, три года, четыре.

И Саша задумалась. Она думала пока голова не разболелась. Все воспоминания, связанные с матерью, нельзя было назвать счастливыми: в них мать либо кричала на нее, либо замахивалась с подзатыльником, либо рвала ее рисунки. Да, сейчас все стало гораздо лучше – но память о всех недавних событиях отравляла мерзкая сосущая тоска по Владу. Даже недавний концерт Эрика померк в этой чертовой тоске. Все такое серое и бессмысленное – неужели у нее действительно нет никаких хороших воспоминаний?

– Два года, годик, – тепло бормотал Альберт Андреевич, и его голос словно подбодрил Сашку.

Она задумалась и вспомнила. Точно. Да-да, это может сработать.

– Когда я была маленькой, я жила у бабушки с дедушкой. У них было весело, мы ходили часто в блинную, на речку купаться, я дружила с окрестными ребятами, которые вовсе не были задаваками, – говорила Саша скорее себе, но Альберт Андреевич не перебивал ее, лишь покачивая головой. – Мы и на дачу часто ездили. Бабушка с дедушкой всегда меня любили.

– А теперь ляг поудобнее, но руки и ноги не скрещивай. Очки сними. Закрой глаза и сконцентрируйся на этом. И слушай то, что я тебе говорю. Представляй свои ассоциации и постарайся их запомнить.

Саша послушно улеглась и прикрыла глаза. Голова шумела, а перед глазами роились какие-то мушки. Ей тут же стало дико неудобно и она захотела поменять положение, но Альберт Андреевич уже начал говорить. Он читал что-то нараспев, методично и мелодично, а Саша честно принялась вслушиваться.