Троллья поганка

— Лекарь сейчас придет, — объявила путеводная баба. Как-то ее чахла называла даже, Варшес вроде. Понятливая оказалась, потому что сразу добавила: — Он будет осторожен и постарается не разбудить Ка-арис.

Я одобрительно угукнул и занялся костром. Когда огонек радостно затрещал, извиваясь по поленьям, в комнату ворвался бледнолицый белобрысый парень, судя по рваной одежде и запаху давно не мытого тела — явно не лекарь. Увидев меня, он замер и принялся сверлить меня взглядом. Я тоже на него зыркнул недобро, а потом негромко уточнил:

— Это из-за тебя у нее все руки до мяса содраны?! Надеюсь, ты того стоишь… Сбегай лучше лекаря поищи, нечего идолом в центре комнаты стоять. А благодарность ей твоя сейчас ни к чему, ты ж за этим прибежал? Она двое суток не спала.

Парень вроде даже встряхнулся, только взгляд у него все равно какой-то шалый остался. Но это уже не моя забота, а чахлы. Как прочухается, пусть сама с ним разбирается.

— Лекарь ей нужен, а он, видать, заблудился, понял, да? Приведи моей женщине лекаря и свали отсюда. Спасли тебя, вот и радуйся.

Глава 8

Ка-арис:

Сквозь сон я услышала, как Синдр с кем-то тихо разговаривает, в своей обычной манере. Потом наступила тишина, и я снова заснула, чтобы проснуться оттого, что кто-то трогает мои руки, недовольно прицокивает, почти как мое чудовище, а потом меня буквально пронзил дикий зуд в пальцах. И пусть это было очень-очень давно, когда я была совсем маленькая и не умела обращаться по собственному желанию, но я сразу узнала это ощущение… Мазь, залечивающая раны и восстанавливающая кожу. Надо перетерпеть минут десять, и все пройдет. Главное — перетерпеть, не пытаясь содрать повязки и расчесать заживающие болячки. Тогда, в детстве, мне очень часто лечили колени и локти — я иногда оборачивалась еще до приземления и падала на четвереньки.

Я приоткрыла глаза и почти сразу заметила стоящего неподалеку Тха-ариса. Внешне он выглядел уже получше, но одежда превратилась в грязные лохмотья, а взлохмаченные и тоже не слишком чистые волосы напоминали прическу леших.

— Очнулась?! Ка-арис, нам надо поговорить… Сейчас, пока ты снова не сбежала!

— Окстись, обалдуй! Ей выспаться надо. Сказал же, двое суток не спала, а ты лезешь со своими разговорами. Если ты и раньше такой настырный был, не удивительно, что она от тебя сбежала.

Я очень постаралась не улыбаться, потому что у меня в голове вместо голоса Синдра зазвучал другой, старшей из сереньких ушастых созданий, у которых я жила несколько дней после потери памяти. Интонации были точно ее, и это смешное слово «окстись» я от нее часто слышала. Забавно осознавать, что мое огромное чудовище — сын и внук этих маленьких милых ушастиков. И вдвойне весело, когда он начинает напоминать их. Такой большой… «фактурный»… Уф!

Бедный Тха-арис! Он-то к такому не привык…

— Я не сбегу. Синдр прав, мне очень нужно поспать. И… я не верю, что ты убил моего отца, — почему-то мне показалось важным сказать об этом. Ну и на всякий случай добавила: — Мы найдем, кто это сделал…

— Мы вместе или ты и этот… — Судя по взглядам, которыми обменивались мой жених и мое чудовище, дружбы с первого взгляда между ними не сложилось. Но я разберусь с этим всем завтра… когда высплюсь.

— Мы вместе. Я, Синдр, ты, еще два моих… друга.

Ледяные грани! Мозг просто плавится от напряжения, и мне некогда задумываться, как правильнее назвать Эслентейна и Алрана. А ведь еще есть темный эльф, про которого я забыла, но уточнять, что друзей у меня, кроме чудовища, не двое, а трое, — лень. Спать хочется до тошноты, еще немного — и я сорвусь… или… или усну… и пусть они сами разбираются!

Синдр:

По-моему, чахла договаривала конец фразы уже во сне. Настырный странный парень еще пару минут постоял возле ее кровати, но будить не пытался. Так что гнать его прочь я перестал. Но мне и самому хотелось спать, а засыпать при чужаке было опасно. Поэтому я еще раз попытался намекнуть, прежде чем выставить белобрысого силой:

— Слышь, ты давай, отмойся, переоденься и утром приходи.

— Только после тебя, — объявил этот безумец и еще руки на груди сложил, чтобы мне было удобнее его из комнаты вынести.

С виду он казался покрупнее Эслена, но не намного. И я не ожидал, что его внезапный и сильный удар уложит меня на пол. С грохотом. Потому что тут же все каменное, а я — крупный.

Зарычав, я уже приготовился ему навалять по-настоящему, но посмотрел на спящую поганку и… вышел, подхватив свой мешок с вещами. Но далеко отходить не стал, а встал у двери — так, чтобы этот псих не смог ее захлопнуть перед моим носом.

Дождался, пока белобрысый оборванец тоже окажется в коридоре, и попытался заскочить в комнату. Но у меня не вышло. И у него не вышло.

Мы несколько раз даже лбами столкнулись, пытаясь друг друга оттолкнуть и пролезть к чахле, а потом уселись под дверью, вплотную, подперев ее спинами, чтобы второй не смог открыть.

Пока мы молча бодались и пихались, у меня даже сонливость пропала. И когда плюхнулись рядышком — тоже какое-то время еще бодрился. Но потом глаза буквально сами стали закрываться…