ТРОЛОЛО Нельзя просто так взять и выпустить книгу про троллинг

Моя четвертая методическая проблема — я называю ее проблемой глагольных времен — проявилась далеко не сразу и поначалу даже казалась куда более сложной, чем проблема определения объема исследования. За то время, пока я занималась своим проектом, субкультура троллинга изменилась, причем изрядно. С момента начала работы в 2008 г. и примерно до 2010 г., в период укрепления субкультуры троллинга, я писала в настоящем времени. Однако со временем я поймала себя на том, что пишу о некоторых действиях троллей в прошедшем времени — как о вещах, которые раньше происходили, но прекратились, или же продолжали происходить, но по–другому. К началу 2012 г. стало ясно, что мир троллей претерпел глубокие изменения, и это требовало полного пересмотра грамматических времен.

Но за период проведения исследования изменилось не только время глаголов. Менялась и сама категория троллинга. Возьмем, к примеру, мой вклад в книгу Генри Дженкинса, Сэма Форда и Джошуа Грина «Распространяющиеся медиа: создание ценности и значения в сетевой культуре»79. Темой своей подборки я сделала обсуждение того, как тролли применяют термин «мем», ссылаясь на их отношение к клипу Miracles дуэта Insane Clown Posse в стиле хоррор–кор, поджанра хип–хопа, выпущенному в 2011 г. В этом клипе рэперы Violent J и Shaggy 2 Dope, прославившиеся своими нарядами злых клоунов и мрачными, зачастую сверхжестокими текстами о каннибализме и некрофилии, славили чудо радуги, жирафов и домашних питомцев. Ругая научный истеблишмент, отрицающий существование чудес, Shaggy 2 Dope спрашивал: «А гребаные магнитики, как они работают?»80 Для троллей этот клип стал настоящим праздником, особенно им понравился пассаж про магнитики, что было использовано мной как тематическое исследование по созданию мема в пространстве троллей.

Однако ко времени выхода в свет «Распространяющихся медиа…» (2013) я почувствовала неудовлетворение от собственного эссе, в частности меня беспокоил мой ненаучный подход к слову «тролль»81. В 2010 г., когда троллинг еще не вышел из андеграунда и соответствующий жаргон был в ходу лишь у людей, открыто называвших себя троллями, у меня не было необходимости давать определение термину. К 2013 г. ситуация изменилась. Как я подробно пишу в главе 8, упоминания троллей, однозначно свидетельствующие о появлении троллинга, вдруг замелькали по–всюду, и стало чрезвычайно трудно отличить троллей, признававших себя таковыми, от обычных интернет–пользователей.

К началу 2012 г., когда я готовилась к защите диссертации, стало очевидно, что моя работа — это не исследование зарождающегося субкультурного феномена, а хроника целого цикла субкультурной жизни. Вероятно, это осложнило процесс написания работы, но зато подтвердило предиктивную и объяснительную силу моей теории переваривания культуры. Я в реальном времени наблюдала, как тролли то плелись в хвосте доминирующей культуры, то шли в ногу с ней, хотя бы для того, чтобы эксплуатировать ее и приспособить к своим целям. Да, мне пришлось переписывать раздел за разделом и долгими бессонными ночами переживать из–за того, что моя диссертация устареет раньше, чем я закончу ее, но это как раз и стало доказательством, в котором я нуждалась, — что тролли являются самыми странными из возможных канареек в самых неожиданных шахтах.

Своя среди чужих

Через несколько месяцев после того, как я «вывалилась из шкафа», рассказав RIP-троллям, за которыми наблюдала, о своей научной работе, меня пригласили выступить в британской радиопрограмме, посвященной проблеме троллинга на мемориальных страницах в «Фейсбуке». В ожидании звонка от режиссера я открыла чат в «Фейсбуке». Один из троллей, которых я знала, — к тому моменту я была допущена в группу заметных фейсбучных троллей, многие из которых атаковали мемориальные страницы, — был в онлайне, и я завязала разговор.

Через несколько минут позвонил продюсер программы. Я написала троллю, что буду afk (away from keyboard — «отошла от компьютера»), пока мы с продюсером обсудим передачу. Тролль сказал «окей», я ответила на звонок. Продюсер поблагодарил меня за то, что я согласилась дать интервью, и объяснил, что я буду говорить с отцом подростка, недавно покончившего с собой. Мемориальную страницу погибшего атаковали тролли, и убитый горем отец хотел понять, почему его сына выбрали мишенью. Еще он хотел знать, каким же злобным должен быть человек, чтобы захотеть заниматься чем–то подобным. Прежде чем я успела ответить, продюсер снова меня поблагодарил и попросил не отходить от телефона.

(Интервью шло в прямом эфире, и в таких случаях продюсеры обычно звонят дважды — сначала подготавливая вас к интервью, затем включая в прямой эфир.)