Трон

— А почему Мэтт не может меня сопроводить? Тем более что он меня воспитал.

— Мэтт?.. — На секунду Аврора впала в замешательство, затем поняла о ком идет речь, и презрительно сморщила нос. — Человек? Исключено! Ему и во дворце-то жить не положено. Если кто-нибудь об этом узнает, вас поднимут на смех.

— Ну, тогда… А как насчет Гаррета?

— Гаррет Стром? — Аврора растерялась. Разумеется, ведь Гаррет отлично подходил для этой миссии.

— Гаррет ей почти что отчим, — хитро улыбнулась Вилла. Если ее отец поведет меня к алтарю, Вилла и вся ее семья обретут дополнительный вес в обществе.

Впрочем, эта сторона вопроса меня волновала меньше всего. Я выбрала Гаррета потому, что он мне нравился и более подходящего кандидата на роль посаженного отца в моем окружении просто не было.

— Ну если на то воля вашего высочества… — С очевидной неохотой Аврора вписала имя Гаррета вместо своего мужа.

Прения продолжались в том же духе еще какое-то время, Аврора и Вилла так и бурлили энтузиазмом, а я в конце концов не выдержала, извинилась и вышла. Все эти препирательства меня страшно утомили. Я бесцельно брела по коридору — мне было все равно, куда идти, только бы подальше от благородных марксин.

Проходя мимо зала военных совещаний, я услышала голоса и заглянула внутрь. Толстяк-канцлер сидел за столом, зарывшись в ворох бумаг. Финн и Туве о чем-то переговаривались, а Томас рылся в книжном шкафу.

— Чем вы тут занимаетесь? — спросила я, заходя.

— У мальчиков возник совершенно идиотский план, а я почему-то им потворствую, — проворчал канцлер.

— Он не идиотский, — возразил Финн, метнув в канцлера яростный взгляд, но канцлер был слишком занят — вытирал пот со лба — и ничего не заметил.

— Мы пытаемся найти способ для продления перемирия, — объяснил Туве. — Просматриваем все соглашения с витра и другими племенами, ищем прецедент.

Мне стало интересно.

— Нашли что-нибудь?

Я подошла к столу и взглянула на бумаги. Большая часть оказалась написана на неведомом мне языке. Это были символы, напоминавшие не то русские буквы, не то скандинавские руны. Я уже видела такие в библиотеке — все старые документы были составлены на этом языке, триллице.

— Пока ничего дельного, но мы только начали, — ответил Туве.

— Вы и не найдете ничего полезного, — покачал головой канцлер. — Витра никогда не идут на продление сделок.

— А что могло бы продлить перемирие? — спросила я, не обращая внимания на канцлера.

— Представления не имеем, — признался Туве. — Но ведь можно поискать лазейки в прошлых соглашениях.

— Лазейки?

— Ну да, при заключении сделок они могли перехитрить самих себя, подставиться, как Румпельштильцхен, — пояснил Финн. — Чем черт не шутит.

— Я знаю текст соглашения, в нем нет ничего подобного, — ответила я. — Разве только пункт, в котором говорится, что мир будет длиться до тех пор, пока я не взойду на престол. Как насчет того, чтобы мне навсегда остаться принцессой?

— Ты должна стать королевой, — возразил Финн.

— Но ведь если бы я не стала королевой, это бы гарантировало бесконечное перемирие?

— Сомневаюсь, — отозвался Туве. — Уж король-то всегда вывернется, только станет еще злее.

— Но раз он найдет выход из любого положения, включая и продленное перемирие, тогда какой смысл в ваших поисках?

— Наша цель не продление перемирия. — Туве посмотрел мне в глаза. — Это мы так грубо обрисовали задачу, а на самом деле мы хотим найти что-нибудь, что поможет прекратить вражду раз и навсегда.

— Думаешь, это «что-нибудь» существует?

— Король знает только один язык, и этот язык — насилие, — пробубнил канцлер. — Надо нападать на него со всем нашим арсеналом — и чем скорее, тем лучше.

— Мы уже пробовали, — резко ответил Туве. — И не единожды. У короля иммунитет к нашим набегам, он как будто неуязвим.

И только Туве произнес эти слова, в голове моей будто щелчок раздался. Туве говорил, что с Локи можем сладить только я, Элора и сам Туве. Король сильнее Локи. Никто и никогда не мог остановить короля. Элора недостаточно сильна. Туве слишком рассеян. А вот у меня и сила Орена, и сила Элоры.

— Вы хотите, чтобы я убила короля. Вы хотите растянуть перемирие, чтобы я смогла набрать силу.

Финн и Туве молчали. Итак, я права. От меня ждут, что я убью своего отца.

Двадцать пять Сказка

Томас извлек из шкафа огромный фолиант и с грохотом опустил его на стол. Над кожаным переплетом взвилось облачко пыли. Туве так увлекся задачей «спрячь свой взгляд от Венди», что подскочил от неожиданности.

— Вот здесь, может, что-нибудь и есть, — сказал Томас. — Только написано все на триллице.

— На триллице? — оживленно переспросила я, готовая говорить о чем угодно, кроме отцеубийства.

— Это древний язык трилле, — объяснил Финн и показал на документы с непонятными мне символами. — Один Туве в нем хоть что-то понимает.

— Триллица? — одышливо булькнул канцлер. — Мертвый язык.

— Это не так сложно. — Туве подвинул книгу к себе и открыл. Со страниц пахнуло плесенью. — Если хочешь, могу тебя научить его основам.