Трон императора: История Четвертого крестового похода

40

Ни одному пленнику никогда не изложить свою историю точно, избегая жалоб.

Ричард Львиное Сердце. Песнь из тюрьмы

Разумеется, меня не повесили как колдуна.

Его величество оставил нас под присмотром какого-то придворного, который, в свою очередь, поручил нас заботам — и слава богу — «тростникового» дворецкого. Тот привел нас в приемную на допрос к человеку, увешанному каменьями, которого звали Феодор Ласкарис. Он все время отвлекался на то, что происходило внизу, на равнине. В конце концов нас отвели в другую часть замка, в самое верхнее помещение с окнами, выходящими на поле брани. Это был высокий зал с потолком, как мне показалось, сделанным из чистого золота. Стены украшала мозаика, изображающая беззаботных охотников и детей, играющих в прятки, а также Диониса, забавляющегося с девой, — в общем, обычные сюжеты. В зале, из которого открывался лучший вид на равнину, собралось много разодетой знати — мужчин и женщин всех возрастов. Они встревоженно перешептывались и по очереди глазели в окна. Их наряды, пусть не такие роскошные, как у его величества, все же заставили меня изумиться: даже у пажей на рукавах было золотое шитье. Там мы провели по меньшей мере час, наблюдая и пытаясь подслушивать разговоры различных маленьких компаний, а тем временем императорская армия выстраивалась за городскими стенами.

Некоторые компании меня просто забавляли. Одна стайка женщин, увешанных бирюзой и лазуритом, обсуждала, кто станет следующим императором, если узурпатор падет в битве. Целый час, наверное, эти достойные придворные дамы рассматривали государственный вопрос в совершенно непредсказуемой перспективе: кто из высшей знати проявлял больший вкус (то есть мудрость) при выборе драгоценных камней? Джамиле удалось перевести все это без улыбки, но я разглядел ироничный блеск в ее глазах. Те, кто ценил топаз выше перидота, проявляли, безусловно, мудрость. Любой деятель, украшающий себя лазуритом, медовым цирконом, оливином, изумрудом, аметистом или бирюзой (особенно зеленого оттенка), несомненно, достоин доверия. Любитель рубинов тоже внушал доверие. Но были и такие, кто предпочитал немодный опал или, что еще хуже, александрит. Таких мужчин даже нельзя подпускать к византийскому трону. Тот, кто украшал свою одежду гранатом, годился разве что для секретарской работы, хотя пурпурный альмандин не был бы неуместен на одежде советника. Разногласия вызвал твердый бледный бриллиант — относительный новичок среди местных драгоценных камней. Большинство женщин не находили ничего привлекательного в почти или совершенно бесцветном камне. Они сочли его кратковременной причудой, которая долго не продержится. Одно возражавшее лицо было в споре расцарапано.

— Меня очень огорчает, что ты не похожа на этих достойных дам, — прошептал я Джамиле.

Когда его императорское величество внезапно и необъяснимо развернулся на поле битвы и поскакал к воротам в состоянии паники, зал огласился криками. Джамиля вцепилась мне в руку, чтобы удержаться и тоже не закричать от удивления. Даже я сам был поражен тем, что мой план сработал. Тут же все мужчины и кое-кто из женщин начали спешно образовывать новые группки, обсуждая вполголоса, что делать дальше. Многие сразу покинули помещение, но споры среди них не утихали.

Из тех, кто остался, наверняка кое-кто знал французский и, несомненно, итальянский, поэтому нам с Джамилей приходилось соблюдать большую осторожность, переговариваясь. Однако мы сумели установить, что я считаю Джамилю наблюдательной (именно она обратила внимание на то, как вертит древком знаменосец), находчивой и храброй, а Джамиля находит меня дьявольски смышленым, но все же полным идиотом, потому что я по-прежнему не знал, как нам выбраться из этой передряги.

— И мы до сих пор не знаем, где Отто, — напомнила она мне едва слышно, пока мы смотрели на равнину, где византийские воины смущенно трусили обратно за ворота.

— Прости, отвлекся, — ответил я, торжествующе показывая на франков, получивших неожиданную передышку.

Сгущалась тьма, воины успели разжечь победные костры, выпить вина, перемигнуться с женщинами. Праздника не устраивали, ибо запасы истощились и никто не знал, что будет завтра. Позже Грегор рассказал мне, что все в лагере радовались, но не отошли от потрясения и усталости после целого дня напряженного ожидания. Быть может, узурпатор отвел войска лишь для того, чтобы собрать еще более многочисленные силы? За городскими стенами проживало никак не меньше полумиллиона человек. Если вооружить даже четверть населения, то новое войско вдвое превысит численность того, с которым сегодня столкнулись пилигримы. Той ночью никто в лагере не сомкнул глаз.