Трон из костей дракона. Том 1

– Хм-м-м. – Бинабик так и не открыл глаз. – Наверное, есть места и получше, куда можно направиться, по сравнению с крепостью, готовящейся к осаде. И все же ты показал смелость, когда пустился в путь в одиночку. «Храбрые и глупые живут в одной пещере» – так говорят у нас. Возможно, если место, куда ты идешь, перестанет казаться тебе привлекательным, ты мог бы поселиться с кануками? Представляешь, каким невероятно высоким троллем ты будешь?

Бинабик рассмеялся, точнее, глупо захихикал голоском тоненьким, как у бранящейся белки. Саймон, который был ужасно напряжен и нервничал, не выдержал и тоже расхохотался.

Огонь прогорел до тускло сиявших угольков, и лес вокруг превратился в бесконечное, непроглядное скопление мрака. Саймон поплотнее закутался в плащ, Бинабик рассеянно водил пальцами по дырочкам флейты, глядя в бархатную заплатку неба, которая проглядывала сквозь деревья.

– Смотри! – вдруг сказал он, показывая флейтой куда-то в ночь. – Видишь?

Саймон придвинул голову к голове тролля, но не увидел на небе ничего, кроме редкой процессии звезд.

– Я ничего не вижу.

– Разве ты не видишь Сеть?

– Какую такую сеть?

Бинабик наградил его странным взглядом.

– Вас что, ничему не учат в вашем квадратном замке? Сеть Мезумииру.

– А это кто?

– Ох-хо-хо! – Бинабик откинул голову назад. – Звезды. Те, что сияют сейчас у тебя над головой, это и есть Сеть Мезумииру. Говорят, она раскидывает ее, чтобы поймать мужа Исики, который сбежал. Мы, кануки, называем ее Седда, Темная Мать.

Саймон посмотрел на тусклые точки на небе; казалось, будто толстая черная завеса, отделявшая Светлый Ард от мира, где царит свет, стала совсем тонкой. Прищурившись, он увидел, что звезды расположены в форме веера.

– Они такие бледные.

– Ты прав, небо затянуто облаками. Говорят, что Мезумииру нравится, когда оно такое, иначе яркое сияние драгоценных камней, из которых сделана ее сеть, предупредит Исики о погоне. Впрочем, ночи часто бывают не слишком ясными, а она его так и не поймала…

Саймон прищурился:

– Мезза… Мезо…

– Мезумииру. Мезумииру, Лунная Женщина.

– Но ты сказал, что твой народ называет ее… Седда?

– Верно. Она мать всего на свете, так верят кануки.

Саймон на мгновение задумался.

– Тогда почему вы зовете ее… – Он показал на звезды. – «Сеть Мезумииру»? Почему не «Сеть Седды»?

Бинабик улыбнулся и приподнял одну бровь.

– Хороший вопрос. На самом деле мой народ как раз так и называет эти звезды… точнее, мы говорим: «Одеяло Седды». Но я много странствую и узнаю другие прозвания, в конце концов, ведь ситхи пришли сюда первыми и давным-давно дали имена звездам.

Тролль несколько мгновений смотрел вместе с Саймоном на черную крышу мира.

– Я знаю, – неожиданно воскликнул он. – Я буду петь тебе песню Седды… или небольшую ее часть. На самом деле это очень, очень длинная песня. Мне начать пение?

– Да! – Саймон еще сильнее закутался в плащ. – Спой, пожалуйста!

Кантака, которая тихонько посапывала, положив голову на ноги тролля, вдруг проснулась, глухо зарычала и принялась оглядываться по сторонам. Бинабик тоже стал вертеться на своем месте и, прищурившись, всматриваться в темноту за кругом костра. Через мгновение Кантака, очевидно, решила, что все в порядке, начала толкать тролля большой головой, чтобы он занял более удобное для нее положение, улеглась и закрыла глаза. Бинабик погладил ее, взял флейту и выдал несколько пробных нот.

– Я хочу, чтобы ты понял, – проговорил он, – что это совсем короткая часть очень длинной песни. Я объясню то, что будет тебе непонятно. Мужа Седды ситхи называют Исики, а мой народ – Киккасут. Он Король птиц…

И тролль торжественно, нараспев заговорил высоким, неожиданно мелодичным, подобным ветру среди горных вершин, голосом. В конце каждой строки он останавливался и проигрывал несколько пронзительных нот на флейте.

Вода течет
Мимо пещеры Тохука,
Сияющей небесной пещеры.
Седда прядет,
Темная дочь Повелителя неба,
Бледная, черноволосая Седда.

Король птиц летит

По звездной тропинке,
Ярко сверкающей тропинке,
И видит Седду.
Киккасут видит ее
И клянется, что она будет ему принадлежать.

«Отдай мне свою дочь.

Дочь, которая прядет.
Прядет тонкую нить», —
Крикнул тогда Киккасук:
«Я одену ее в великолепные
Яркие перья!»

Тохук, он слушает,

Слышит красивые слова,
Слова богатого Короля птиц.
Он думает про честь
И соглашается отдать Седду.
Старый, жадный Тохук.