Трон падших

Зависть в этот вечер держал свои эмоции подальше от Камиллы. Он лишь показывал ей богиню в тот момент, когда та наблюдала за ним. Ее желание изливалось из его воспоминаний прямо в сознание Камиллы.

Он не стал упоминать лишь того, что Виттория никогда его не возбуждала.

Зависть вызвал в памяти еще больше деталей того вечера. Он вспомнил, как руки его заместителя шарили по телу богини, какие низкие стоны она издавала. Он разжигал ревность Камиллы, пока не опьянел от нее. Он чувствовал, как мысленно она пыталась оттолкнуть его, вырваться, но ничего не вышло. Камилла дико ревновала.

– Ты играешь с огнем, – сказал он Виттории в воспоминаниях. Причем буквально.

– А мне так нравится обжигаться…

Виттория двигалась в руках Алексея, прижимаясь задом к его паху, а затем медленно развернулась. Из нового положения она могла наблюдать за Завистью, пока доводила вампира до безумия, питаемого похотью. Судя по проклятиям и стонам Алексея, он уже сошел с ума.

– Если ты пытаешься разжечь мой грех, – протянул Зависть, – тебе придется постараться.

– О, Зависть. Если бы я хотела доставить удовольствие вашему греху, именно это я и сделала бы.

Рука Виттории проскользнула в брюки вампира, равномерно задвигалась, и он застонал.

– Хотите – смотрите. Или присоединяйтесь…

Камилла в его сознании чуть не озверела. Она была готова разорвать эти воспоминания в клочья.

Ее ревность было не сравнить ни с чем, что Зависть когда-либо чувствовал раньше. Внутри нее разверзлась глубокая, чуть ли не бездонная пропасть. Раньше она держала эмоции запертыми внутри, и только теперь он начал понимать, насколько глубок этот колодец.

В какой-то момент она оказалась в его сознании. Внезапно, без всякого предупреждения, Камилла поделилась воспоминанием с ним. Она тщательно выбирала, чем поразить его в ответ.

Зависть наблюдал, как Камилла положила руки на бедра мужчины в обтягивающих брюках. Затем она наклонилась вперед и облизнула кончиком языка полные губы.

Ловкими движениями Камилла расшнуровала брюки и медленно вытащила его возбужденный член. Зависть присмотрелся к лицу мужчины, чтобы взять его на заметку. Но в этом воспоминании он различал только то, что позволяла Камилла.

А ее внимание полностью сосредоточилось на твердом, как камень, члене у самого ее лица.

Зависть напрягся, пытаясь отвернуться от этого зрелища, но Камилла удержала его, а затем добавила еще.

В этом воспоминании она сменила положение, затем осторожно обхватила губами головку. Тот мужчина велел ей сосать.

Зависти хотелось пробить стену кулаком.

Длинные пальцы мужчины погрузились в серебристые волосы Камиллы. Он направлял ее так, как ему больше нравилось. В воспоминаниях Камилла едва дышала, когда мужчина двигался у нее в глотке. Его рука оттянула волосы девушки, его толчки касались стенки ее горла. Тогда Камилле казалось, что она задыхается – это волновало и пугало ее. Слезы текли по щекам, когда ублюдок так жестко и быстро трахал ее в рот, что она не могла дышать.

Зависть мысленно закричал, ему хотелось выбраться из этого воспоминания. Его не волновало, что она спала с кем-то другим, но это зрелище… Оно сводило его с ума. А тот подонок, кем бы он ни был, отнюдь не нежничал. Он дал себе волю, не заботясь о том, чтобы женщине тоже было хорошо.

Зависть не сразу понял, что Камилла перестала его провоцировать. Ей как-то удалось вытащить их обоих из воспоминаний и прижать его спиной к дереву. Она извлекла из корсета кинжал, который дал ей Зависть, и приставила ему к горлу. Серебряные глаза сверкали столь же грозно, как и той самой ночью.

Они оба тяжело дышали, а в глазах пылала ревность.

Зависти показалось, что Камилла перережет ему горло прямо здесь и сейчас. И он этого заслужил. Может, он даже хотел, чтобы она… После этого воспоминания его страдания надо было прекратить. Видеть ее на коленях, ублажающей кого-то другого… Невыносимо.

– Давай, зверушка. Сделай мне больно.

Его грудь вздымалась от тяжелого дыхания.

Но вместо этого Камилла отшвырнула клинок на землю, притянула к себе его лицо, и они слились в поцелуе.

Их захватил голод. Или безумие.

Зависть знал, что это не безумие, а чистая незамутненная ревность.

Она не спрашивала о Виттории, а он не спрашивал о мужчине из ее воспоминания.

Им обоим нужно было забыть о бывших любовниках и запечатлеть вместо них друг друга в свежих воспоминаниях. Игра приняла новый оборот.

Язык Камиллы вдруг оказался во рту Зависти. Он запустил ладонь в ее волосы и целовал ее так, как никого и никогда раньше. Она отстранилась, окинув его жаждущим собственническим взглядом, а затем разорвала на нем рубашку и принялась покрывать поцелуями его шею, заросшую щетиной.

Она снова остановилась, когда добралась до подбородка, ровно настолько, чтобы пробежаться пальцами по татуированному торсу Зависти и каждой мышце его живота. Чуть ниже талии темно-зеленым была выведена его любимая фраза на латыни: Non ducor, duco. Меня не ведут, я веду.

– Какой ты красивый.