Трон падших

– Ходят слухи, что круг Зависти защищен магией. Никто не может туда войти или выйти. Это было сделано одновременно с началом игры.

– Не понимаю, какая разница, правда это или нет, – пробормотал Зависть.

Камилла внимательно наблюдала за ним. Его поведение изменилось лишь немного – ничего заметного не произошло. Однако на секунду он напрягся, хотя тут же снова принял вид удручающей пресыщенности. Как будто слухи его совершенно не беспокоили.

Что было в корне неверно, поскольку он пытался скрыть их от нее.

Камилла не понимала, зачем ему преуменьшать значение новостей, если только Зависть не скрывал гораздо более мрачную правду.

– Именно, – Лени прервал ее размышления. – Ты отказываешься открывать мне тайны своего двора, поэтому у меня нет желания делиться своими.

Принцы продолжали ссориться, и Камилле хотелось придушить их обоих. Это конкретное разногласие они обсуждали уже целый час. Ей уже почти хотелось, чтобы они вытащили члены, померились ими и успокоились.

Зависть вдруг повернулся к ней.

– Мой гораздо больше, мисс Антониус.

Она закатила глаза. Да так, чтобы Зависть не упустил это из виду.

Лени переводил взгляд то на него, то на нее. Нахмурив брови, он наблюдал за их безмолвной беседой.

Камилла раздраженно махнула рукой.

– Пустяки. Пожалуйста, продолжайте свою искрометную перепалку. Уверена, мы вполне можем посвятить ей еще несколько часов.

Два самца продолжили с того же места, где остановились, пропустив ее сарказм мимо ушей.

С такой скоростью им никогда ничего не найти в Доме Лени.

Возможно, именно так его грех воплощался в жизнь. Они продвигались со скоростью улитки. Камилла раньше не осознавала, как же ее сводит с ума бездействие. Дома она всегда была в движении: рисовала наброски, писала картины, курировала галерею или ездила к Китти. Ухаживала за Банни и вальсировала с ней по особняку, целовала ее пушистую мордочку…

А теперь Камилла сходила с ума.

Ей не хватало ее любимой огромной серо-белой кошки.

Камилле хотелось найти следующую подсказку не меньше Зависти, но, по крайней мере, она избегала мелких стычек и придворных интриг.

Размышляя о подсказках, Камилла на мгновение задумалась: может, для ее первой загадки стоило поискать что-нибудь еще? Но ей никто не присылал никаких волшебных записок с индивидуальными правилами игры, и никакую клятву на крови она никому не давала, ничего не подписывала. Может, она и не совсем игрок? Сама она считала себя пешкой.

И ей это очень не нравилось.

В точности как предполагал мастер игры. Он сделал весьма искусный ход. Применил высшую форму шантажа, которая подтверждала: у воров нет никакой чести.

Если бы Камилла не согласилась на сделку с Завистью, она бы ни за что не стала рисовать заколдованный предмет и сейчас не оказалась бы в таком затруднительном положении. Все было блестяще продумано.

Камилле было необходимо вернуть себе талант.

Но Зависть был тут ни при чем. Так или иначе, ее путь привел бы в эту же самую точку. Она знала, что возвращение охотника было неизбежным, как и уловка фейри. Облака прошлого уже давно сгущались у нее над головой, а теперь превратились в этот идеальный шторм.

Камилла захлопнула книгу, которую давно перестала пролистывать, и снова окинула взглядом зал. Он посвящался эмоциям, но единственное, что она чувствовала в тот момент, было раздражение. Все выглядело так, словно всегда стояло на своих местах. Ни одна книга, ни один предмет не выделялся, кроме…

Она снова перевела взгляд на гигантского наутилуса, затем на дымчатый стеклянный шар.

Здесь было вполне обычным делом найти на полках какой-нибудь артефакт. Но что-то в этом предмете не отпускало внимание Камиллы. Возможно, он привлекал сиянием и красотой, а она, как сорока, питала слабость ко всему блестящему.

– Отдай сюда, – Зависть все еще продолжал спор с братом.

– Как бы тебя это ни возмущало, но твоя игра – далеко не все, что происходит в этом чертовом мире, – ответил Лени, столь же полный досады. – Если не скажешь мне, почему для тебя так важна победа, то не жди, что ради нее я подвергну свой двор опасности.

Камилла пересекла комнату, чтобы получше рассмотреть блестящую раковину наутилуса. Скользя пальцами по гладкой поверхности, она восхищалась полосами цвета жженой умбры, пересекающими раковину по изогнутому внешнему краю. Осторожно перевернула ее, любуясь перламутром внутри и причудливым спиральным узором, благодаря которому этот моллюск и стал известен. Природа – величайший художник.

Камилла положила раковину на место, взяла блестящий шар и поднесла его к свету.

Ее брови поползли вверх от удивления. Вблизи шар оказался еще диковиннее. То, что Камилла сначала приняла за непрозрачное стекло, оказалось тысячами крупиц черного дерева. Каждый раз, когда Камилла поворачивала шар, они пересыпались внутри, как песок в часах.

Чудесная вещица!

Однако что-то в этом шаре вызывало желание разбить его на куски.

Камилла подняла руку, собираясь сделать именно это. Вдруг ее транс прервался одним словом:

– Стойте!

Голос Зависти был пронизан магией. Сила захватила Камиллу так, что сопротивляться ей было бесполезно.