Трон Принцессы

Папа Торн просто не мог отказаться от фотосессии. И если он не смог сделать снимок, на котором он обнимает своего Сладкого пирожочка, то, по крайней мере, папарацци сфотографировали его и маму, обнимающих друг друга, когда они приземлились в Лос-Анджелесе, преодолевая ветер на асфальте по пути к их личному автомобилю.

— Я не планирую их видеть.

— Я так и думал. — Рэнсом облизал губы. — Я сказал Энтони, что сейчас не самое подходящее время.

— Я также не думаю, мне выгодно видеться с тобой, — закончила я.

Он выгнул бровь.

— Если речь идет о статье об Анне, никто на это не купится. Все твои друзья публично опровергли это. Келлер. Тара. Другая со странным именем.

На одну дерьмовую бурю меньше, но я знала, что это не имеет никакого значения.

Я оттолкнулась от перил.

— Сядь.

Он сел. Я села как можно дальше от него, зная, как тяжело это будет. Если слишком много его запаха коснется моего носа, если слишком много его зеленых глаз коснется моей души, я уступлю и позволю ему остаться. Я бы взломал и успокоился. Я сломаюсь и соглашусь. Я бы согласилась на временное соглашение, хотя и хотела счастья на всю жизнь.

Хуже того, даже если Рэнсом хотел со мной чего-то серьезного, он был прав. У меня было слишком много препятствий, которые нужно было преодолеть. Мне нужно было предстать перед судом Крейга в одиночку. Мне нужно было устроиться на работу одной. Мне нужно было пройти терапию — в одиночестве.

— Рэнсом, — сказала я деловито. — Насколько я понимаю, у тебя есть два варианта. Либо ты уходишь отсюда, не сопротивляясь, и я не делаю достоянием общественности тот факт, что из-за твоего безрассудства я чуть не лишилась жизни. — Моя настойчивость меня удивила. Как и безмятежность в моем голосе. — Я не буду привлекать ни Тома, ни полицию, ни своих родителей. Я не запятнаю безупречную репутацию Робота.

— Ты мне угрожаешь? — Его голос был ледяным.

Я покачала головой.

— Просто констатирую цепочку событий, как они произойдут, если ты сам не эвакуируешься из этого дома. Потому что второй вариант — если ты останешься…

Мне не нужно было заканчивать фразу.

Он знал, что я имею в виду дело, потому что он втянул щеки, стараясь сохранять спокойствие.

— А как насчет твоей безопасности?

— Я в достаточной безопасности, — настаивала я. — Ты никогда не должен был уберегать меня от опасности. Ты должен был нянчиться со мной и пугать меня до смерти, чтобы я не делала ошибок. Теперь, когда Козлов вместе с высшими деятелями своей организации заперт, а тебя больше не будет в Лос-Анджелесе, у Братвы не будет причин приближаться ко мне.

— А как насчет моих обязанностей няни? — он выплюнул.

— Мне больше не нужна няня.

— Твой отец не согласится на это. — Рэнсом встал, выпятив грудь. Последняя отчаянная попытка утвердить свою власть надо мной. Я встала рядом с ним, сделав несколько шагов вперед.

Нога к ноге.

Нос к носу.

Однако наши сердца бились не в такт. Мое колотилось, пытаясь вырваться из груди. Сердце Рэнсома, как всегда, было медленным и ровным.

Он был тем, кем он был. Темная лошадка, которая добилась успеха вопреки всему — без родословной, без имени и без души. Он не был злонамеренным, нет. Просто невнимательный. И я больше не могла позволить себе окружать себя людьми, которые не заботятся обо мне.

— Ты его уговоришь. — Я вздернула подбородок.

— Ты делаешь ошибку. — Рэнсом поймал кончик моего подбородка пальцами. Я отмахнулась от его руки.

— Перестань говорить мне, что я чувствую, о чем думаю, что делаю. Хватит меня запугивать. Просто уходи. Прямо сейчас. И никогда больше не связывайся со мной.

— Ты действительно это имеешь в виду?

Я закрыла глаза, боль была невыносима.

— Именно.

И я знала, что в тот момент он никогда больше не свяжется со мной. Он был слишком горд, чтобы когда-нибудь уступить. Склониться. Проявить слабость.

Я заставила свое тело отступить назад, чувствуя, что мои ноги сделаны из бетона. Отвернуться от него, повернуться к нему спиной было самым трудным из того, что мне приходилось делать.

В конце концов, он был моим защитником.

Человек, который многому меня научил.

Человек, который заставил меня смеяться.

Кто заставил меня жить снова.

Кто занимался со мной любовью, когда я думала, что погибну от прикосновения другого.

— Принцесса. — Его голос заставил меня остановиться у подножия изогнутой лестницы. Я не обернулась. Не доверяла себе достаточно. — Я действительно горжусь тобой.

— Я знаю.

— Ты поступаешь правильно.

— Это я тоже знаю.

Он хотел сказать что-то еще. Я чувствовала это. Но, в конце концов, все, что я услышала, это тихий щелчок закрывающейся двери.

Впервые в жизни я позволила себе отпустить ситуацию, рухнуть на лестницу, всхлипывая в объятия, позволив всему телу сломаться, а не только сердцу.

ГЛАВА 22

Рэнсом

— Ты проклятый идиот.

Том прижался лбом к холодной стали двери нашего агентства и закрыл глаза. Его дыхание было затруднено, и он выглядел готовым кого-нибудь убить.

Меня. Я был этим кем-то. И я заслужил хорошую порку за то, что сделал.

Прислонившись к столу, скрестив руки на груди, я позволил ему выпустить пар.