Трон змей

– А теперь что?

– Это сюрприз, – сказал он, положил руку Рен на поясницу и нежно подтолкнул в нужном направлении.

Его пальцы коснулись ее кожи сквозь тонкий лен, и она вздрогнула, но не от отвращения.

Она оглянулась на него через плечо, и ее бездонные голубые глаза на мгновение задержались на нем, прежде чем свет пламени привлек ее внимание. Рен обернулась к огню, и ее губы приоткрылись, образуя мягкую «О», когда она увидела, что Аррик для нее приготовил.

– Это… ох, вау, – прошептала она. – Когда ты… когда ты успел все это организовать?

– Сегодня после обеда, – признал Аррик, чувствуя себя неловко, пока Рен рассматривала то, что, как он надеялся, могло сойти за декорации к романтическому вечеру. Ему никогда прежде не приходилось ухаживать за женщиной. – Я подумал, что тебе не помешает сбежать от всего, пускай даже только на один вечер.

Факелы освещали маленькую пещеру, устланную пушистыми коврами, расстеленными, чтобы смягчить каменный пол. На коврах стоял столик из красного дерева, на котором были выложены любимые блюда Рен, а также две бутылки персикового вина.

– Тебе нравится?

Она радостно ему улыбнулась, и Аррику показалось, будто его тело объяло пламя.

– Очень.

Его нервозность испарилось, и они просто… стали самими собой. Никаких ожиданий. Никаких семей. Никаких обид.

Они лакомились едой и вином, а прохладный вечерний воздух охлаждал их кожу, когда дневная жара наконец спала. Они говорили, смеялись и подшучивали друг над другом. Аррик наблюдал за женой из-за своего бокала, наслаждаясь ее счастьем и каждой маленькой деталью о ее жизни, которой она делилась.

Рен ненавидела помидоры всем сердцем, хотя ей никогда не доводилось пробовать их до приезда в Верланти. Ее любимым цветом был зеленый. Она обожала читать.

Но она не только рассказывала о себе; она задавала вопросы. И Аррик ничего не скрывал.

Он рассказал, что был ужасным рыбаком, хотя прожил у моря всю свою жизнь. На самом деле его любимый цвет – голубой, а вовсе не черный. Он любил играть в карты.

Им обоим нравилось вечернее время суток, когда закат кровавой рекой проливается над бесконечной гладью океана, а небо и вода превращаются в неотделимое полотно цвета, словно мир продолжает вращаться вновь и вновь и дела простых смертных не могут нарушить его ход.

С уверенностью, которой он не ощущал, Аррик отставил кубок с вином и взял Рен за руку. Он поднес ее ладонь к своим губам и поцеловал так, будто им принадлежало все время мира. Девушка ничего не сказала и просто глядела на него в ответ. Аррик встал и потянул ее за собой. Шагая рука об руку, они вышли к выходу из пещеры. Волны мягко накатывали на камень. Он резко втянул носом воздух, когда Рен прижалась щекой к его плечу, радуясь его близости.

– Спасибо за сегодняшний вечер.

– Это еще не конец, – хрипло проговорил он.

– Ох, правда? Что еще ты запланировал?

– Ну… – начал Аррик, проводя рукой по волосам, а затем бросил взгляд на воду. – Сейчас должен появиться особенный гость, но я не уверен, где…

Она уставилась ему в лицо:

– Что ты сделал?

– Подкупил кое-кого, – признался он, кивая на воду. – Возможно, я заманил сюда одно существо, а потом взяткой из куска свинины убедил его меня не есть.

Ее глаза расширились, когда она зажала рукой рот, сдерживая рвущийся наружу смех. Аррик улыбнулся жене; ее смех бальзамом ложился на израненную душу, хотя он даже не подозревал, как сильно нуждался в этом.

Он расправил плечи:

– Твой зверь не очень мне обрадовался. У меня останется несколько синяков после сегодняшнего дня.

– Тебе повезло, что ты так легко отделался, – пробормотала она, закрыла глаза и начала напевать мягкую, тревожную мелодию, от которой волоски на его шее встали дыбом.

Вода у ног Рен начала пузыриться, и на поверхности показался знакомый драконий нос темно-синего цвета. Аррик не отступил, когда зверь смерил его взглядом. Дракон все еще не был ему другом, но у них появилось нечто общее.

Они оба были готовы убить за эту женщину.

Жена отпустила его руку, оставив его с растущей нежностью наблюдать, как она опускается на колени в воду, напевая, мурлыча и щебеча песни на неизвестном ему языке. Рен протянула руку, и огромный водный дракон нежно прижался носом к ее ладони. Это было чудесно, почти волшебно.

Зверь ответил на ее песню, и его трель эхом отразилась от каменных стен пещеры. Аррик костями почувствовал значение его песни: грусть, радость, потеря. Женщина и дракон пели о доме. Их песнь завершилась, лишь когда солнце окончательно скрылось за горизонтом.

– Это было красиво, – прошептал Аррик, боясь разбить магию, наложенную их совместной песней.

На мгновение показалось, что Рен забыла о нем. Его жена шмыгнула носом, словно пытаясь сдержать слезы, но, когда она подняла голову, в ее глазах сияли озорные огоньки, а слезы исчезли. Она заперла на ключ ту часть себя, что грустила по ушедшему, и, хотя Аррик желал узнать всю ее, он не станет настаивать.

– Раздевайся, – сказала она, уселась на край каменистой пещеры и начала стягивать с ног сапоги. – Пойдем купаться.