Трон Знания. Книга 4

Чтобы увидеть все чудеса, сотворённые в этой стране людьми или природой, потребовалась бы жизнь. После коронации новоявленный хазир посещал только двенадцать святых мест. Десять из них находились в песках к западу от Кеишраба — их связывали важные исторические события, произошедшие во времена правления Ташрана и его супруги Ракшады.

Если эти места-точки соединить прямыми линиями — сначала на запад, затем на юг, восток и север, и снова на запад… — получится квадратная спираль. Оазис возле столицы служил отправной точкой, от которой процессия двигалась по спирали к её центру — к Вратам Создателя. Потом паломники возвращались в Кеишраб и уже оттуда хазир, шабира и верховный жрец втроём ехали в храм Джурии, где обитали неприкосновенные жрицы вожделения. В последнюю очередь они посещали Остров Шабир.

Путешествие по пескам таило в себе множество опасностей: палящее солнце, ветер, отсутствие воды, змеи, скорпионы. Но та часть пустыни, где находилась святая спираль, была сравнительно безобидной. Ядовитую живность отпугивали закопанные в песке рулончики войлока, пропитанные специальным маслом. И путешественники безбоязненно держали путь в тёмное время суток, а днём прятались в тени навесов.

Иштару повезло. В это время года солнце жгло не так яростно, и люди шагали целый день. Поход должен был закончиться на две недели раньше положенного срока, если бы не ночной ливень, который к утру только усилился. Возможно, начался сезон штормов. Хотя здесь почти никогда не шли дожди, а если шли, то напоминали скупые слёзы.

Забравшись на вершину высокого бархана, у подножия которого расположился лагерь, Иштар посмотрел на горизонт — ни единого просвета. Съехав по склону вместе с потоком вязкого месива, скинул плащ — от него больше неудобств, чем пользы. Присев на корточки, зачерпнул пригоршню песка — лунка тотчас наполнилась водой. Взглянув на воинов, ожидающих приказа, начал рисовать на земле квадратную спираль. Её размывало дождём, а Иштар рисовал снова и снова, будто мысленно проходил весь путь.

— Надо идти на восток, — проговорил Хёск, склонившись над плечом Иштара. — Напрямую машины не проедут.

— Я отправлю их на четвёртую линию.

Хёск надвинул капюшон плаща на лоб:

— Мы выиграем день, но угробим лошадей.

— Мы рискуем шабирой.

— От галлюцинаций ещё никто не умирал.

Выпрямившись, Иштар приказал воинам достать из машин ногавки, эластичные бинты и защитить ноги лошадей от возможных травм и растяжений.

— Началось… — промолвил Хёск. — Не дай ей говорить.

Иштар обернулся. Опустив голову, Малика бродила из стороны в сторону, потирая запястье. Чаруш, прильнув к её лицу, повторяла плавные изгибы подбородка, носа, скул… Промокшее платье обтягивало грудь и бёдра. Плащ-накидка, даже под дождём сохраняя волнистую драпировку, скрывал спину.

— Что потеряла? — спросил Иштар, приблизившись.

— Ищу…

— Что, Эльямин? — вновь спросил он и увидел на её руке три браслета. Она потеряла браслет с подвесками в виде квадратных спиралей, усыпанных розовыми сапфирами. — Не расстраивайся. Я подарю тебе другой. Ещё лучше.

— Бог не дарит его дважды.

Непонятный ответ и дёрганая походка подсказали: шабира не в себе, и вряд ли в этой каше под ногами ищет украшение.

— Иди к своим людям, — попросил Иштар. — Скоро отправляемся.

— Я чувствую его, но не вижу. Кто закрыл меня песком?

— Каким песком, Эльямин?

— Я в аду?

— Иди к своим людям! — повторил Иштар жёстко.

Малика сняла чаруш. С удивлённым видом помяла ткань в руках и, вскинув голову, устремила взгляд на Иштара:

— Ты перепутал меня с наложницей? Занимайся своими делами, мужчина, и не мешайся под ногами!

Продолжение разговора на повышенных тонах могло привлечь внимание воинов. Стиснув зубы, Иштар взмахом руки подозвал стражей и жестом приказал им следить за шабирой.

Воины складывали шатры, разбирали паланкин, готовили лошадей к тяжёлой скачке через цепь барханов. Барабанщики сваливали барабаны в машины, наполняли бурдюки водой и привязывали их к сёдлам. А Иштар всё возился возле жеребца: подтягивал подпругу, заталкивал под неё два пальца, вновь подтягивал.

— Передавишь грудную клетку, — предупредил Хёск, наблюдая за ним. И после недолгого молчания сказал: — Это самое провальное паломничество.

— Мы продолжим его после сезона штормов.

— Причина не в этом. Шабира нарушила главные законы.

Иштар повернулся к Хёску:

— Какие законы?

— Она заговорила в присутствии мужчин.

— Говорила Ракшада.

— Хорошая шутка. — Жрец попытался выдавить из себя улыбку, но получился оскал. — Она сняла перед мужчинами чаруш.

— Ракшада не прятала лицо.

— У меня нет чувства юмора, Иштар. Она разговаривала со своими людьми на слоте.

— Нет.

— Они отвечали ей жестами. Это все видели.

— Её люди всё время машут руками. На марше, на привалах, ночью и днём. Не приплетай сюда шабиру.

Хёск склонил голову к одному плечу, к другому:

— Тогда поговорим о тебе.

— Говори.

— Ты встал перед ней на колени.

Иштар свёл брови:

— Когда?

— Вчера.

На лице Иштара заиграли желваки.

— Встать на колени, чтобы испить чистой воды из родника — разве это покорность?

— Иштар! Какая вода?