Тропа до звезд

– Нас? – безвыразительно уточнил Саймон. Бородач молча, но отчетливо кивнул. Что-то в его взгляде заставило кожу на загривке собраться мурашками, поставив шерсть дыбом; предчувствие не угрозы, но опасности, причем не личной, а действительно общей. Отведя взгляд в сторону, лоцман буркнул: – Диспетчеры…

– Да, поговори с ними, – почесав кончик смуглого носа, Назар поднялся и пошуршал в сторону шлюза. – Девочки не в курсе. Наверное, лучше, чтоб так и осталось, но решать тебе.

Еле удержавшись от повторения тирады про бардак, Саймон глубоко вдохнул. Сюрреализм ситуации, подкрепленный молчанием со стороны чутья, густым и невнятным плетением эмоций, застывшим, по ощущениям, где-то в диафрагме, а также только что прозвучавшими смутными намеками, требовал как-то рубануть этот гордиев узел. Очень хотелось включить широкополосную связь и заорать на весь эфир: «Привет, я Саймон Фишер и я сам себя поймал!»

Вместо этого лоцман прокашлялся, припомнил модуляции голоса, которыми пользовался недавно, и вызвал диспетчерскую…

Палубная дверь действительно барахлила, и до коридора из ангара пришлось добираться в обход – снова через технические лазы. Топая вслед за Назаром и уже не изображая чужую походку, Саймон старательно ловил взгляды идущих навстречу: нет ли в них издевки, укора, злорадства? «Вот идет лоцман, потерявший дар! Гоните его, насмехайтесь над ним!»

Но люди – совершенно обычные люди, к слову, не отмеченные книжными «печатями зла» или «преступными намерениями», – либо кивали, либо здоровались с Назаром, либо пробегали мимо по своим делам. Похоже, никто не собирался бить лоцмана под дых или плясать на костях его самолюбия.

И к слову о танцах: лоцман вдруг понял, что желание стиснуть зубы и скрючиться, став боком для лучшей защиты, растет не только из беспокойства за собственную судьбу. Нет, ощущались в этом мышечном узле и опасения по поводу шансов на очередной мордобой, и медленно, необоримо накатывающая депрессия из-за утраты дара – доселе гипотетической, а теперь, похоже, все более реальной. Но обнаруживалась там и потребность быть в курсе судьбы сержанта Джавада – с некоторым удивлением, – и необходимость успокоить наверняка сходящую с ума родню – с удивлением еще большим, – и даже нечто похожее на ответственность перед Семьями, Системами и человечеством в целом. Последнее изумляло крепче всего.

Погрузившись в клубок телесных ощущений и пытаясь аккуратно раздергать его на отдельные нити, которые можно было бы прочувствовать и обдумать по очереди, Саймон не заметил, что они пришли. Но даже почти не удивился, когда понял куда.

Спортзал на «Группере» спроектировали так, чтобы одновременно в нем могло заниматься не меньше трети населения колонии – до того момента, когда корабль утилизируют ради ресурсов и конструктивных элементов. Тут была и зона переменной гравитации, и комплексы наведенной миостимуляции, и классический боксерский ринг. Народу хватало: видимо, свободный от дежурств персонал тратил время с пользой. Как раз неподалеку от ринга в воздухе сверкнуло знакомой медью.

На вопросительный взгляд Назар с энтузиазмом закивал:

– Ага, там. Приятненькое с полезненьким.

За ограждением открылся любопытный вид. Магда расстегнула комбинезон до пояса и связала рукава узлом спереди, чтобы не путались под ногами. Черная спортивная майка облегала плечи, под кожей которых перекатывались нешуточные дельты и трицепсы. Ноги были расставлены для лучшего упора, а обеими руками девушка держалась за увесистый и местами штопаный боксерский мешок.

С другой стороны по мешку размеренно лупили.

Невысокая, как и ее «ассистентка», по-военному стриженная темноволосая женщина отрабатывала связки. Каждый из с виду неспешных, но хлестких ударов заставлял и «грушу», и саму Магду ощутимо вздрагивать. Саймон приподнял бровь и закусил губу, чтобы не расхохотаться: он с неприятной наглядностью осознал, что с Фэннингом ему, в общем, повезло.

К слову, сам бывший вояка обнаружился тут же. Он стоял навытяжку, но весь словно скрючился и усох, также порываясь дергаться при попаданиях по снаряду. Сие, видимо, не дозволялось, и от того широкоплечая фигура сдувалась все сильнее.

– Я не хочу сказать, что ты плохой солдат, – голос женщины звучал негромко, но, что называется, «с подачей». Резкие выдохи рубили фразы коротко и четко. – Ты выполняешь приказы. Ты дисциплинирован – может, не идеально. Но мне не нужны роботы. Мне нужны единомышленники.

Мысленно Саймон поаплодировал. Ла Лоба – а это, несомненно, была она – одновременно решала несколько задач: отчитывала Фэннинга, намекала Магде, что в курсе ее «темных дел», и демонстрировала свои навыки руководителя залетному лоцману. Кирилл Мягков бы одобрил.

– Робот может совершить ошибку. – Подъем стопы, голень, «двойка» кулаками. – У робота может слететь программа. Единомышленник лишен такой слабости, он думает об общем деле. Он отвечает за общее дело.