Тропа небытия (СИ)

Снизу, со двора, до бывшего вора донесся яростный лай. Скоро показался и его источник. Здоровенный пес — грязный, кудлатый, весь в репьях. А главное, никакая цепь его не держала.

Перемежая лай злобным рычанием, пес буквально кинулся на забор в том месте, где на него забрался Освальд. Врезался, подпрыгивая, в плотный ряд кольев передними лапами. Клацнул острыми зубами в широко раскрытой слюнявой пасти. И… достать чужака, покусившегося на владения его хозяев все равно не смог. Росту не хватило. Или, если угодно, забор оказался слишком высок.

Тем не менее, определенного успеха в обороне двора пес достиг. Напрочь отбив у Освальда желание спускаться с внутренней стороны забора, дабы продолжить путь на твердой земле.

Так что пришлось бывшему вору, словно бывалому акробату, пройтись по узенькой тропинке из вершин кольев, слагавших забор. Вместо одобрительных хлопков и восторженных криков зрителей слыша лишь лай и рычание. Что не очень-то ободряло.

Так что, миновав кусок улицы, заполненный спасаемой скотиной, на землю Освальд спрыгнул с видимым облегчением. Напугав еще при этом ближайшую свинью — та возмущенно захрюкала да засеменила, пытаясь обойти товарок. Приветствовавших ее порыв опять-таки хрюканьем да повизгиванием.

— Вор! — снова выкрикнул пастушок. — Ловите его!

Но в этот раз его не слушал даже сам Освальд. Не удостоив бдительного мальчишку и взглядом с пол-оборота, он что было сил, припустил к площади.

Достиг ее, миновав несколько дворов…

И остановился как вкопанный. Нет, не потому, что там его ждали, причем с недобрыми намерениями. Напротив, народу осталось всего ничего: стайка детишек да пара стариков.

А дело все было в костре. Он уже разгорелся, пылал вовсю, разгоняя сумерки и словно грозя небу дымным столбом. Вот только никакая ведьма в нем не горела, не корчилась. Вместо несчастной женщины пламя охватило лишь чучело из соломы и деревяшек. Чучело, на человека похожее разве что отдаленно. Освальд, по крайней мере, не спутал бы даже в сумерках.

Бывшему вору вспомнился обычай, сохранившийся с языческих времен, и на который даже церковники в таких вот небольших поселениях смотрят обычно сквозь пальцы. Сжигать чучело в честь какого-нибудь праздника — провожая зиму или после уборки урожая.

Бытовал он и в родной деревне Освальда. И к стыду своему бывший вор припомнил, что сбор урожая там праздновали примерно в это же время.

А ведьма… была ли она вообще? Существовала ли?

«Неужели Дедуля нас обманул? — промелькнуло в голове Освальда. — Или ошибся просто… даже мудрые колдуны могут иногда ошибаться».

А следом посетила другая мысль: «Надо бы остальным сказать. Хотя… подойдут — сами увидят».

3

— Проклятье, мастер! — выкрикнул сэр Андерс, выходя из портала. — Ты обманул нас. Никакой ведьмы не было.

— Поосторожнее в выражениях, сэр Андерс фон Веллесхайм, — невозмутимо, но строго молвил мастер Бренн, разумеется, имея в виду первое из слов, произнесенных рыцарем по возвращении, — вы можете этого не знать, но даже простому человеку… не являющемуся колдуном, под силу проклясть. По-настоящему. Более того… неумело наведенное проклятье, да будет вам известно, способно вернуться к тому, кто попытался его наложить.

Рыцарь немного стушевался от этой отповеди. Но немного. Не говоря о том, что спутники его тоже пребывали от последнего задания отнюдь не в восторге.

— Как твоя ученица, мастер, я знаю цену словам, — начала Равенна, чье недовольство прорывалось даже сквозь почтительный тон, — но и я не понимаю. Ты послал нас в эту деревню… ради чего? Мне пришлось устроить пожар, да не один. Пострадали невинные…

— Один только я четырех человек зарубил, — вторил сэр Андерс.

— …но оказалось, что никакую ведьму те крестьяне не жгли. Даже не собирались. Тогда зачем потребовалась эта вылазка? Неужели ты ошибся местом? И если это так… выходит, и смерть ведьмы на нашей совести… всех нас.

Именно так: «на нашей», а не «на твоей», говорила волшебница, не желая сваливать вину лишь на одного своего наставника. И поверить, что он обманул, если и могла, то с огромным трудом.

— А моя совесть не слишком меня тревожит, — взял слово Освальд, — все же здесь знают: я вор. Был вором, по крайней мере. Но и я не понимаю… к чему эти бессмысленные разрушения… кровь опять же. Неразумно как-то. Больше мертвякам подходит, чем живым людям. Ну, или варварам…

И осекся на последней фразе. Да мельком глянул на стоявшего рядом Сиградда. Но того, похоже, слова бывшего вора не задели ни капельки. Если вообще могло задеть хоть что-то, не являющееся твердым и острым. А так варвар остался воплощением невозмутимости. Стоял себе, опираясь на секиру, которую держал древком вверх.

Но и Сиградд не остался в стороне от разбора.

— А я не имею ничего против доброго набега, — были его слова, — всяко больше успел за свою жизнь и сжечь, и убить. И все равно… зачем было обманывать? Про ведьму что-то рассказывать. Знай я правду, справился бы лучше… все бы справились. Добра бы какого-нибудь прихватили.