Тропа обреченных

— Ах да, на дорогу обратную еле собрал… Понимаю, — тоже широко зевнул страшно усталый Чурин. — Давайте в самом деле спать, наговориться успеем… Спокойной ночи!

5

В это утро Киричук не раз с благодарностью вспомнил секретаря обкома, который настойчиво посоветовал ему отдохнуть. Позади была бессонная ночь. Василий Васильевич не любил и не умел спать сидя. А сейчас он немного вздремнул, откинув голову на заднем сиденье машины, лихо мчавшейся к Рушниковке. Рядом с шофером ехал майор Рожков, прозванный в управлении «главнокомандующим «ястребков». Такое похвальное прозвище Сергей Иванович получил не зря. Он не только помогал создавать вооруженные группы самообороны, но и обучал их на практике боевой сноровке, появлялся прежде всего там, где чувствовал в этом деле слабинку и где было неспокойно.

До Рушниковки оставалось немного. Грузовая машина с солдатами и «ястребками» не отставала, приглушенные фары ее согласно кивали вслед легковушке, будто бы убаюкивая и говоря: «Не беспокойтесь, глядим в оба».

Рожков ехал бодрый, посматривая на дорогу. Он успел выспаться, когда к нему заехал Киричук, и теперь мысленно блуждал возле дома Помирчего, вспоминая прилегающую территорию и прикидывая, где бы мог хозяин облюбовать скрытый выход из дома. Колодец? Может быть. Возможно, под ворохом сушняка на углу огорода. У всех нормальных дрова и тот же сушняк сложены возле сарая или на худой конец в предогородье, а не на грядках в дальнем углу. Землю тут берегут, клочок обрабатывают с пользой.

Майору вспомнился рассказ Павла Гавриловича Проскуры о том, как к нему и его помощникам успела привыкнуть хозяйская собака, что даже не тявкнет на них, признает своими.

Проскура в этот момент лежал под яблоней, вслушиваясь в ночные шорохи. Рядом с ним ровно посапывал Алексей Близнюк, пяля глаза на звездное небо. Второй помощник — Даниил Сыч укрылся за кустом акации возле дома.

— Ты по верхам-то меньше смотри, не отвлекайся, — шепнул младшему лейтенанту на ухо Павел Гаврилович. Однообразное ожидание сковало у него и спину и ноги.

— В такую светлынь бандиты остерегаются ходить, они луну не любят, она их предательница, — ответил Близнюк равнодушно.

— Приспичит, пойдут, а ты лясы точишь. Помолчи, скоро рассвет.

И тут сквозь тишину донеслись тихие переливчатые звуки, скоро перешедшие в хорошо различимый храп. В первое мгновение Павел Гаврилович не знал, что предпринять, чтобы разбудить Сыча, а рука его будто бы сама собой зашарила по земле. Она сразу наткнулась на падалицу, и Павел Гаврилович с силой запустил в сторону храпевшего яблоками.

С третьего броска он понял, что попал, только не туда, куда надо. Пронзительное кошачье недовольство с шипением моментально подняло собаку; она гавкнула, загремела цепью, рыча и носясь вдоль дома.

Проскура отполз с Близнюком подальше от греха к огороду, тихонько ворча:

— Я тебе посплю в засаде… И ты, Близнюк, сопишь и отдуваешься, как паровоз, за версту слышно.

— Тише, кто-то идет… — предостерег Алексей.

— Иде-ет… Храпун тащится, леший бы его побрал, — узнал Даниила по приседающей походке Проскура и дал ему знать: — Ложись! Ползи сюда, храпун несчастный. Сегодня же у меня отправишься в управление.

…Машина въехала в Рушниковку, когда начался рассвет. Киричук занервничал, сочтя приезд запоздалым.

Миновали сельсовет. Рожков выскочил из машины возле дома с резными наличниками, в котором жил долговязый Филимон, руководитель рушниковских «ястребков»… Село спало.

Василий Васильевич занялся тыльной стороной — за домом и огородом Помирчего, заметив вывернувшегося из серого рассветного утра лейтенанта Проскуру.

— Вышел из засады, товарищ подполковник, — стал докладывать Павел Гаврилович. — Вчера к вечеру в дом Помирчего проник Шмель.

— Не успел он удрать, как думаете? — спросил подполковник.

— Я уж и предполагать-то опасаюсь, — признался Проскура и посоветовал: — Куда это на горушку повел Рожков «ястребков», надо по низине их подальше поставить, а то кто их знает, этих «схронников».

— Добро, Павел Гаврилович, идите к Рожкову и расставьте людей, как считаете нужным… А что собаки не слышно?

— В будке запер.

Простукивая и осматривая каждый квадратный метр на дальних задах дома, Киричук с чекистами неспешно продвигались к огороду Помирчего. Глядя на них, со стороны могло показаться — саперы ищут оставшиеся после войны мины.

И вдруг сонную округу тихого рассветного утра огласил взрывной, басовитый голос «ястребка». Он стоял во дворе оцепленного дома и размахивал руками.

Киричук живо направился к нему со стороны огорода.

— Зачем понесло во двор? Запрещено! — напустился Киричук.

Не вникая в замечание, тот с веселым видом затараторил:

— Нашел! Понимаете?.. И где нашел!

— Что нашли? Говорите толком, — остановил его Киричук.

— Чего ищем, нашел, — сбавил восторженный тон «ястребок» и пояснил: — Сели мы на крыльце поесть, сала шматок развернули. А рыжий кот из-под руки хвать наше сало — и в калитку. Я за ним. Сало же! Еле прет шматок, башку набок свернул…

— Погодите, я вас о деле спрашиваю, — перебил словоохотливого рассказчика Василий Васильевич. — Вы покороче.