Тропа предела

Запах жарящейся рыбы, куски которой Финн нанизал на вертел и подвесил над огнем, был восхитителен. Лосось был почти готов; Финн стоял у очага на коленях и ждал того момента, когда нужно будет снимать его с огня. После долгой прогулки по холмам есть хотелось изрядно, но к этой рыбе он не позволил бы себе прикоснуться никогда.

Чуть хрустнула, сильно обгорев, одна из деревянных рогулек, на которых лежал вертел. Финн подумал было, что надо бы ее заменить, потом махнул рукой — рыба была почти готова. И в этот миг рогулька хрустнула сильнее и почти упала. Вскрикнув, Финн подхватил жаркое, сунув руки прямо в огонь, метнулся к столу, бросил рыбу на приготовленное деревянное блюдо.

И по привычке всех мальчишек всех времен и народов сунул обожженные кончики пальцев в рот.

Это было… как удар. На мгновение сдавило со страшной силой затылок; волна дрожи прошла сверху вниз по позвоночнику, заставив Финна с криком выгнуться. И пришли великая радость и понимание… всего. Но это было недолго, ибо человек не может удерживать в себе всё дольше мгновения.

Некоторое время Финн еще различал, о чем поют в кустах у окна птицы, что видит вышедший к ручью олень, где и зачем притаился сом в корягах у берега Боанн… Потом ушло, растворилось до времени и это; осталась чистая, всеобъемлющая радость — но и ее прилив понемногу схлынул.

Осталось Слово.

* * *

Через пару минут вернулся Энайр.

Финн обернулся на звук его шагов, готовый произнести слова раскаяния, и понял вдруг, что никакого раскаяния не ощущает. Энайр вошел, прислонился к стене. Взгляд его был непонятен — смесь насмешки, ехидства и.… удовлетворения.

— Учитель… — сказал Финн.

— Да, мальчик? — Энайр улыбался. — Ну как, тебе удалось удержаться от искушения попробовать кусочек Лосося?

— Учитель, я не съел ни кусочка, честное слово! Но, когда рыба была уже почти совсем готова, подломилась стойка. Мне пришлось схватить рыбу, чтобы она не упала в огонь. А потом я нечаянно облизал пальцы… ну… обжегся.

— И как? Вкусно?

Финн повесил голову.

— Я прошу прощения. Я не хотел пробовать твоего Лосося, учитель. И с ним ничего…

— Дурак! — рассмеялся Энайр, перебивая Финна. — Никогда не попробовать Лосося Мудрости никому, кроме того, кому он предназначен. Кроме того, ради кого он поедал орехи Знания в водах Источника Судеб, ради кого он нес Слово магии вниз по великой реке. Это был твой Лосось, Финн.

— Но…

— Давай-давай, садись за стол и ешь свой обед. А я сяду рядом и буду радоваться, глядя, как мой ученик поедает рыбу, пришедшую от всеобщего Истока.

— Но ведь это ты его ждал, и ты поймал его, Энайр!

Маг пожал плечами.

— И что? Я почти не сомневался, что ловлю Лосося для тебя, и, как видишь, был прав.

Финн помотал головой.

— А.… ты, учитель?

— Я? Я буду дальше сидеть здесь, на берегу великой реки, и смотреть на закат, и слушать звезды, и ждать своего Лосося.

Финн помолчал, глядя на исходящую ароматным паром рыбу. Потом тихо спросил:

— Но почему… почему так, учитель?

Энайр пристально взглянул на него и ответил — почти без насмешки:

— Ты помнишь, мальчик, в самый первый день нашего знакомства я спрашивал тебя: понимаешь ли ты значение своего имени?..

6

Лейнстер, среднее течение Боанн

осень года 1465 от падения Трои

— Друиды клана Байшкнэ научили тебя использовать Силу и побеждать врагов. Но этого мало. Только Фиакул МакКон сделал из тебя Воина, когда научил думать о других. И только жир Лосося Истины сделал из тебя Мага, когда впервые дал тебе увидеть бесконечность Тропы Предела.

Финн задумался.

— Знаешь, Энайр, я думаю, что это не Лосось.

— А кто же?

— Ты. Твое Слово, те Слова, которые ты собирал долгие годы на берегу великой Боанн.

— Ну, быть может, ты и прав, Финн. Нет неправильных решений, есть только неправильно понятые задачи.

— Я ухожу, Энайр.

— Я знаю.

— Благодарю тебя и… Ты дождешься своего Лосося. Он уже близко, Энайр. Он уже прошел истоки Боанн.

Старый поэт вдруг рассмеялся:

— Ну, если мне говорит это отведавший Лосося Истины, значит, это правда!

— Прощай, Энайр.

— Прощай, Светлый! Я буду ждать своего Лосося и, когда поймаю его, догоню тебя на Тропе Предела!

ЧАСТЬ II ПОВЕЛИТЕЛЬ ФЕНИЕВ

Что ж, скоро ветер окрепнет, и мы

Навсегда оттолкнемся от тверди —
Мы ворвемся на гребне волны
В ледяное сияние Смерти…
Плачь — мы уходим отсюда — плачь;
Небеса в ледяной круговерти;
Только ветер сияния — плачь;
Ничего нет прекраснее Смерти…

Сергей Калугин, Nigredo

ГЛАВА 1 ДОРОГА НА ТАРУ

1

Миде[12], окрестности Тары

конец осени года 1465 от падения Трои