Тропа желаний

Тереза чуть не плакала. Ее эйфория сменилась такой же невероятной тоской. Ведь правда – она ничего не рассказала Григорию, а он и не спрашивал. Значит, действительно лишь пожалел заблудившуюся девушку, не более того. А она думала, что понравилась ему. Таких молодых людей она еще не видела – Григорий был умным и при этом удивительно легким, живым, не заносчивым. Они будто знали друг друга сто лет. Ей с ним было так хорошо, как ни с кем и никогда. А еще – весело. Тереза понимала, что у нее особое чувство юмора, которое мало кто понимает. Она шутила сама с собой. Даже Анжела всегда просила уточнить – Тереза шутит или говорит серьезно? У Григория была схожая манера шуток – немного циничная, грустная, завуалированная. И это тоже казалось удивительным. До Григория Тереза не встречала мужчин или молодых людей, которые умели бы шутить. Тем более над собой. Она уже знала, что такого, как Григорий, больше не встретит, и влюбилась в него сразу же. Не во внешность, которая тоже была, безусловно, привлекательная. Влюбилась в юмор, ухмылку, поворот головы, некоторую отвагу и дерзость – все-таки заставить Терезу сесть в такси не каждому бы удалось. Неужели он не почувствовал, что между ними есть связь? И теперь, получается, все? Она его больше никогда не увидит?

Домой Тереза вернулась, не зная, какие чувства испытывает.

– Ты какая-то странная, все хорошо? – спросила бабушка.

– Да, все хорошо, – ответила Тереза.

Каждый вечер, засыпая, она вспоминала Григория. Его смех, его профиль. Но образ менялся с каждым днем. То она представляла его брюнетом, то вдруг русоволосым. Пыталась вспомнить цвет его глаз и не могла. Ругала себя за то, что не рассмотрела получше. В конце концов пришла к выводу, что, даже если они чудом встретятся снова, она его не узнает. Потому что не запомнила как следует.

Когда воспоминания почти совсем стерлись, в ворота ворвалась тетя Галя, мама Анжелы, с криками, что ее дочь будет играть с главным городским оркестром. И приглашала на концерт. Надо подойти к служебному входу и получить контрамарку.

– Я так за вас рада! И за Анжелу! – воскликнула Тереза.

– Но я не могу поехать! – ответила тетя Галя. – На кого я всех оставлю?

У тети Гали, помимо старшей дочери Анжелы, было еще четверо детей, включая младшего Робика, которому еще и года не исполнилось. И со всеми своими детьми тетя Галя выбирала «кормление по требованию» – младенец и сейчас сладко чмокал, прильнув к материнской груди. Помимо грудного Робика, у тети Гали был еще муж дядя Роберт – маленький Робик, собственно, был назван в честь отца. И, по утверждению тети Гали, Роберт был хуже Робика. Вообще не умел ни с чем управляться.

– Он или сожжет дом, или я не знаю что еще сделает, – объясняла тетя Галя и имела на то полное право. Дядя Роберт действительно славился способностью устроить катастрофу на ровном месте. То у него взрывалась в доме печь, то в сарай попадала молния, то сам дядя Роберт падал во дворе, идя к воротам, так, что умудрялся сломать себе ногу, а заодно и руку. Во всем всегда оставалась виноватой тетя Галя. Зачем веник оставила во дворе? Дядя Роберт об него запнулся и поэтому сломал ногу, а когда пытался поймать веник, сломал руку.

– Зачем ты ловил веник? – недоумевала тетя Галя. – Пусть бы себе летал!

С молнией тоже все было объяснимо. Дядя Роберт решил поставить антенну, чтобы смотреть телевизор. Причем в сарае, чтобы смотреть в одиночестве.

– «Это тебе за твой эгоизм», – молния сказала. Вместо меня сказала! Я бы тоже тебя ударила, если бы знала, что ты задумал! – восклицала тетя Галя, оглядывая сожженный, вместе с новым телевизором и новой же антенной, сарай.

Что именно произошло со взорвавшейся печью, никто толком не знал, но тетя Галя говорила, что она «догадывается». Это означало, что дядя Роберт опять что-то сделал не так.

– Ты должна ехать, – объявила Терезе тетя Галя. – За нас за всех! Скажи Анжеле, что я никак не могу! – Тетя Галя показала на Робика и в сторону дома, имея в виду дядю Роберта, за которым нужен глаз да глаз.

Тереза кивнула и поехала. Она сразу же узнала Григория. Он стоял у служебного входа. Видимо, для него тоже оставили контрамарку. Кто? Солистка? Или такая же студентка, как Анжела? Тереза стояла и боялась даже дышать. Наверняка он ее не узнает. Но он, неожиданно повернувшись, узнал и кинулся к ней как к близкой родственнице. Обнял, поцеловал в щеку. Теперь уже Тереза замерла, не зная, что и думать.

– Тереза! Да я с ног сбился, пока тебя искал! – кричал на всю очередь Григорий. – Ты ведь мне ничего не сказала! Ты как здесь?

– Подруга играет в оркестре. Родные не смогли приехать, – ответила Тереза. – А вы? Ты?

– Сестра младшая! Тоже студентка! Первый большой концерт! – ответил он. – Неужели они с твоей подругой в одном оркестре? Почему я, идиот, раньше не спросил? Неважно, главное – ты приехала! – Григорий опять ее обнял.