Тропик Канзаса

– Что ты здесь делаешь? – спросила чернокожая женщина.

У нее были густые черные волосы, тронутые сединой, черный выцветший жилет и стоптанные черные сапоги. Оружия не было. В глазах много крови. Таня обратила внимание на перстень на правой руке, большой черный оникс в золотой оправе.

– Пытаюсь заключить сделку. Ищу кого-нибудь.

В помещении пахло как в фотолаборатории. В углу шумно трясся бензиновый генератор. Здесь были и другие механизмы, большие белые ящики с мигающими огоньками, некоторые с работающими электродвигателями. Ведра, стопки бумаги, картонные коробки, поставленные друг на друга. На всех коробках было нарисованное по трафарету изображение помеси черного ананаса с гранатой.

– Что это за место? – спросила Таня.

– Это фабрика свободы, – ответила светловолосая девушка. – Своим вторжением ты помешала нам работать.

– Разве ты не знаешь, что находиться здесь небезопасно? – спросил креол.

– По-моему, голубям нет до этого никакого дела, – возразила Таня.

– У них иммунитет, – ответил парень.

– Вы лжете, – заявила Таня. – Как и ваши товарищи.

Она увидела, как из принтера выползает готовая работа. Лист с лицевой стороной двухсотдолларовых купюр. Тех самых, которые правительство ввело год назад перед лицом гиперинфляции и стремительно падающего доллара. Слабость обесцененной валюты попытались компенсировать строгим лицом президента Хейга, в форме верховного главнокомандующего, в которой он появлялся на публике во время второго своего срока, после того, как сокрушил аятоллу Хомейни и принудил к послушанию Советы, сражаясь одновременно на трех фронтах. Даже из противоположного угла помещения были видны шесть звезд у него на погонах, четко выведенные зелеными и черными чернилами[45].

– Это не нам, – чуть ли не виноватым тоном произнесла блондинка. – Это тем, кто действительно нуждается.

– Готовите посылки с гуманитарной помощью, – заметила Таня, обводя взглядом стопки брошюр, завернутую в плотный полиэтилен электронику, пластмассовые коробки с ювелирными украшениями. – А эта штуковина что делает? – спросила она, кивая на трехмерный принтер.

Креол протянул ей маленький пластиковый пакетик.

– Сама проверь.

Пакетик раскрылся как автоматический зонтик. Прямо Тане в лицо.

– Твою мать! – воскликнула та, швыряя пакет в смеющегося парня.

Пока «малиновые береты» приставали к Тане, чернокожая женщина изучила содержимое ее сумки.

– Какая личность у вас сегодня? – спросила она.

– Моя собственная, – ответила Таня.

– И вы точно знаете, какая личность ваша?

– Да, – подтвердила Таня. – И, возможно, мы с вами заодно. Можно вам кое-что показать?

Таня достала накопитель.

– Говори, – сказала чернокожая женщина.

99

– Тони, ты прекратишь меня истязать? – слабым голосом произнесла женщина.

– Я не Тони, – сказал Сиг.

Женщина открыла глаза. В черных зрачках отразились зеленые огоньки стереокомплекса.

– Незваный гость, – сказала женщина. – Какая приятная неожиданность! Ты так редко нас навещаешь.

Усевшись на койке, она зажгла настольную лампу. Это усилие вызвало у нее приступ кашля. Отпив глоток воды из стакана рядом с лампой, женщина совладала с собой, все это время не отрывая взгляда от Сига.

– Вижу, ты нашел Царицу мастодонтов, – сказала женщина, глядя на руку Сига.

Тот опустил взгляд. У него в руке по-прежнему была зажата фигурка, обнаруженная в главном помещении. Сиг посмотрел на крохотную всадницу, затем снова на женщину.

– Одна из немногих вещей, оказавшихся у меня в «тревожной» сумке в ту ночь, когда я смахнула в нее содержимое своего письменного стола и пустилась в бега, – продолжала женщина. – Сувенир другой эпохи. А может быть, теперь это просто сон.

– Что это такое? – спросил Сиг.

– Ну конечно, ты еще слишком молод. Это миниатюра. Изображающая персонаж ролевой игры. В данном случае меня. Ту личность, которую я часто изображала многими долгими субботами, когда училась в колледже, еще до твоего рождения, при помощи хорошего чая, плодотворного юношеского воображения и поразительной калифорнийской травы. Мы переделали игру, превратили ее в свою лабораторию по изобретению новой политики, новых форм правления, нового характера.

– Не понимаю, – признался Сиг.

– Ничего страшного, – успокоила его женщина. – На самом деле это не более чем глупая игра в войну, пусть и жутко занятная. Понимаешь, для нее почти ничего не требуется, поскольку практически все происходит у тебя в голове. И можно воспользоваться этой игрой для просмотра любого сценария – к тому же можно по желанию менять правила. Я учила этой игре Тони, а та учила меня теоретическим основам своей собственной игры, помогая мне создавать новые правила. Продумывать сценарии обратной прокрутки нынешней ситуации. У меня есть стратегия, у Тони есть тактика.

Сиг задумался о том, что видел в соседнем помещении. Карта, игрушечные танки и самолеты, вооруженные всадники.